Я дернулся вперед, словно одно мое движение могло переместить меня обратно, туда, в адские бездны темноты.
Но этого не произошло.
Что там случилось? Что же там, черт возьми, случилось?
Сколько я не напрягал память — так и не вспомнил.
Может, и не было ничего? — подумал я. Может, чем черт не шутит, приснилось все? Закинул каких-нибудь наркотиков, которые Олег принимал, скажем, у «Вельзевула». Или в одном из многочисленных баров, где мы с Андреем и Никитой любили проводить время? А все, случившееся у Барьера и за ним — просто бэд-трип, галлюцинация, такое действие наркотика?
Или, может быть, Александр таким образом хотел меня свести с ума, чтобы убедить суд в правоте своих подкупленных докторов? Подкинул мне чего-то дурманящего, а потом показал врачам неадекватного, бормочущего что-то про Барьер?
А может, я уже в психушке сижу?
Я глянул на себя. Я был все в той же военной одежде, которую мне выдали в части. На поясе — пластмассовая фляжка с водой, аптечка и двойной сухпаек, который выторговал Карасик. И даже грязь на штанах от болотистой местности осталась.
Нет, точно не привиделось. Все было на самом деле. Только вот как все закончилось?
Я не знал. Вместо воспоминаний — густая непробиваемая тьма.
И череп… чей он? Как оказался у меня? Для чего?
Сначала я хотел его выкинуть, но пересилив брезгливость, все же оставил. Наверное, это единственная зацепка, которая может хоть что-то объяснить во всей этой загадочной истории.
Череп я спрятал в заплечный мешок, специально сшитый в армейской одежде — туда удобно было класть дополнительное вооружение боезапасы. Вместо этого сейчас у меня там была черепушка. Расскажи кому — примут за психа или маньяка.
Я огляделся. Дом не изменился, все такой же величественный, ухоженный. Только, может, чуток повяли цветы в клумбах и северная часть крыши была перестелена. А так все такое же.
Я позвонил в звонок.
Дверь особняка открылась и на пороге возник Нианзу.
Он смотрел на меня секунды три, молча, не мигая, напряженно. Просто застыл, словно статуя.
И я не двигался. Опешил. Такое знакомое, ничем не примечательное лицо, которое видел тысячу раз и которое не было ни красивым, ни уродливым, обычное лицо пожилого китайца, теперь вызывало у меня в груди такие теплые родные чувства!
Так мы и глядели друг на друга, молча, не двигаясь.
А потом брови слуги поползли вверх, а глаза распахнулись так, что увидь сейчас его кто не признал бы в нем китайца.
— Господин… Максим… Петрович! — дрожащим, полным слез голосом произнес он.
И бросился меня обнимать.
— Максим Петрович! Господин Максим Петрович! Максим Петрович! — все повторял он, крепко сжимая меня и не находя других слов.
— Да, это я, Нианзу, — я тоже обнимал китайца, чувствуя в нем все домашнее тепло, что только можно представить.
От каждого моего объятия китаец вздрагивал, словно оно доставляло ему боль.
— Господин Максим Петрович! Живой! Живой! — наконец выдохнул он другое слово и посмотрел на меня — не мерещусь ли я ему?
— Живой, — кивнул я. — Что же со мной сделается?
— А мы уже… — китаец прикусил губу, замахал руками. Не сдержался, пустил слезу. — Живой! Слава богу!
— Все со мной в порядке.
— Да вы в дом скорее заходите. Проголодались небось? Я мигом сейчас что-нибудь придумаю.
— Только твою еду и вспоминал, Нианзу! Честное слово!
— Ох, Максим Петрович! Сколько же всего… Живой! Слава всем богам — живой! А мы уже все… Но я надеялся! Честно — верил, что все нормально у вас, чувствовало сердце старика… Его не проведешь! Да вы проходите, я сейчас, мигом. Самое вкусное принесу! Самое лучшее! Самое ваше любимое!
— Постой, — остановил я китайца. Недоброе чувство затаилось под сердцем. — А с чего ты решил, что со мной должно что-то произойти?
— Да как же — вы же за Барьер ушли, — растерянно произнес тот.
— Верно, — кивнул я. — Но и от туда возвращаются. Я вот, видишь, вернулся. Живой и невредимый.
— Так ведь ваш отряд, господин Максим Петрович…
— Что? Говори.
Нианзу сжался словно от страха, затрясся.
— Говори, — повторил я.
— Ваш отряд ушел за Барьер три месяца назад, да так и не вернулся. Вас всех официально признали пропавшими без вести. Вы все — мертвецы.
— Как это… — я не мог поверить словам слуги. — Три месяца назад?!
— Верно, — кивнул тот, печально вздохнув.
— Так ведь… Это вчера было… вчера зашли…
Я ничего не понимал. Вновь моя голова шла кругом.
Я действительно был вчера у Барьера. И вчера же зашел за него. А потом… этот провал в памяти. Неужели… Нет! Этого не может быть! Тогда что же, Нианзу врет? Навряд ли. Этот кристально чистый человек не будет меня обманывать. Неужели и в самом деле я пропадал столько времени?