— Это действительно так опасно, как ты говоришь? — с сомнением спросила Ольга.
— Опасно, — ответил я. — Очень опасно. Поверь мне, это не шутки. Я очень переживаю за твою жизнь. И хочу, чтобы ты была в безопасности.
— Хорошо, — после некоторой паузы ответила сестра. — Если ты действительно считаешь, что это нужно, то конечно, пусть делает, что должна делать. Мне что, кровь будут переливать?
— Пока не знаю. Думаю, тут не совсем медицинская процедура будет, больше упор на магию. Но не исключаю и этого.
— Бррр! — Ольгу аж затрясло. — Не люблю я все эти иголки. Ну так и быть, пусть делает свои процедуры. Помирать от вируса я не собираюсь.
— Спасибо, — кивнул я. Но уходить не спешил. — Ольга, есть еще одна тема, про которую я хотел с тобой поговорить.
— Валяй, — кивнула сестра, уставившись в дисплей телефона.
— Это очень важный разговор. И касается он тебя и Герцена.
Ольга замерла. Челюсти невольно сомкнулись. В глазах блеснули искры.
— Я не хочу об этом говорить, — чеканя слова, ответила она. — Свадьба не состоится — по известным причинам. И я тебе за это благодарна. Больше тут не о чем говорить.
— Есть о чем, — произнес я. — Я знаю что случилось.
— Что ты знаешь? — с издевкой спросила Ольга.
— Не заставляй говорить меня это вслух. Мне это больно произносить.
— Я не желаю об этом говорить! Все. Иди к себе.
— Нет. Ольга, послушай…
— Не хочу слушать!
— Ты беременна, ты знаешь об этом?
Воцарилась пауза. Была она могильной, мне стало тяжело дышать — настолько она была тягучей. Стало даже слышно, как на первом этаже чавкает Щедрин, вновь делая набеги на стол с едой.
— Знаю, — одними губами ответила Ольга.
— Стаханова может все сделать — ты понимаешь, что я имею ввиду. Нужно лишь только твое согласие.
— Я… я не могу… пока не могу…
— Что?!
— Мне слишком больно, Максим! — закричала вдруг Ольга. И расплакалась. — Я не могу об этом даже говорить — а ты хочешь, чтобы я под нож к ней легла? Нет, не могу. Я не могу. Пока не могу. Не сейчас… Может быть, потом, но сейчас… Господи, уйди, пожалуйста! Мне стыдно! Я словно вся в грязи — от одного только воспоминания о той… Уйди, я прошу тебя, Максим, просто уйди!
— Хорошо. Я уйду, не буду тебя мучить. Просто помни, что всегда с тобой, и я всегда буду тебя защищать.
Я вышел из комнаты, спустился вниз.
Там все так же гремел тарелками Щедрин, допытывая Нианзу о секрете его сырного соуса. Бартынов сидел у камина и курил сигару, листая новостную ленту.
— Черти тебя дери! — иногда восклицал он и потрясывал головой.
— Есть еще какие-то новости? — спросил я, подходя к нему.
— Есть, — ответил Бартынов. — Но лучше бы не было. Еще две фамилии присоединилась к Герценым — Алексеевы и Мешниченковы.
— Это — ерунда, — махнул рукой Щедрин. — У Алексеевых семь пятниц на неделе. Сегодня они к Герценым пойдут, завтра у наших ворот стоять будут. Еще при Втором Прорыве — помнишь? — метались они, то к эвакуирующимся прибивались, то в армию всей семьей шли.
— Продажные шкуры! — прошипел Бартынов.
— Верно. Денежки любят. А Мешниченковы из-за Солода пошли. У Мешниченковых младшая, Катерина, за среднего Солода, за Ромку, повенчана. Да и бизнес у них один. Там без вариантов. Ожидаемое примыкание.
— У Мешниченковых старший с огненным атрибутом, — произнес Бартынов.
— Верно, — тихо ответил Щедрин. — И весьма мощным. Медаль даже вроде как имеется — за геройство у Барьера.
— Интересно, если бы медаль за ум давали — сколько бы у них было? — задумчиво спросил Бартынов.
— Ни одной! — прогрохотал Щедрин и оба собеседника разразились раскатистым смехом.
В дверь позвонили.
Я невольно вздрогнул, а Щедрин и Бартынов перестали смеяться.
— Незваные гости? — спросил Щедрин, косясь на дверь.
— Не должны, — ответил Бартынов. — Я наказал охране, чтобы обо всех гостях предупреждали.
— Как же они тогда сквозь охрану прошли?
— Не знаю.
— Хреновая значит у тебя охрана, — с упреком произнес Щедрин. — Моих надо ставить — у меня даже муха не пролетит. А твои наверняка спят. Дал ты им волю — вот и идет разлад.
Вновь позвонили.
— Я открою, — произнес я.
И пошел к двери.
Щедрин хотел остановить меня, но промолчал, лишь вытянув руку.
Уже заготовив магический боевой конструкт, я с осторожностью открыл дверь.
На пороге стоял не знакомый мне человек. Был он высокого роста, худой, с тонкими чертами лица. Одет как аристократ.