— Так что ты расскажешь?
Глава 17
— Отец…
— Я хочу услышать ответ на свой вопрос, — перебил меня Вяземский.
Судя по звенящему как сталь голосу настроение у него было так себе.
— А я хочу услышать внятные пояснения насчет того, почему она тут сидит, — ответил я, указав на Анфису.
Девушка при этом съежилась, затравлено посмотрела на Вяземского.
Меня распирала злость и я готов был к любому развитию событий. Острое чувство несправедливости бурлило словно кипящая смола.
— Это тебя не касается, — произнес отец.
— Это касается всех! Она — твоя жена. И ты просто так, без всяких веских доказательств, запер ее сюда, обвинив в предательстве и подвергнув пыткам!
— Пыткам? — усмехнулся отец. — Ты еще не видел настоящих пыток!
— Любые обвинения должны быть подкреплены доказательствами. Должен быть суд. Справедливый суд, по закону. А не вот этот вот балаган!
— Почему ты ее защищаешь? — задумчиво спросил Вяземский.
Это был не риторический вопрос — ему было и вправду интересно.
— Потому что никто не должен подвергаться насилию. Если она виновата — то докажи это, и не пытками, а уликами.
— Я не обязан тебе ничего доказывать! — взорвался отец. — Мальчишка! Сопляк!
И наотмашь хлестанул меня по щеке.
Удар был неожиданным, ощутимым, обжигающим.
Меня развернуло, я упал на пол. Анфиса подбежала ко мне, помогла подняться.
— А уж не заодно ли ты с ней? — зарычал Вяземский, подходя к нам. — Уйди, стерва!
И оттолкнул Анфису в сторону. Та словно тряпичная кукла отлетела почти до самой стены.
— Нельзя вот так решать проблемы! — выдохнул я, вытирая кровь с лопнувшей губы и поднимаясь.
— Да много ли ты знаешь как надо решать проблемы? Думал, отучился семестр в школе и уже мудрости набрался? Сосунок!
Еще один удар пригвоздил меня к полу.
Перед глазами все померкло. Я зарычал, совсем по звериному, резко вскочил на ноги. Горячая волна прокатилась по телу. Я понял, что дар начал активизироваться, атрибут уже жаждал крови. Понял, но ничего не смог ему противопоставить и хоть как-то остановить.
И ведь я могу убить Вяземского. Не смотря на разницу в габаритах, я могу просто одним движением убить его.
«Верно, — прошипела Смерть. — Убей его!»
— Я дал тебе слишком много воли! — продолжал тем временем Вяземский. — Разбаловал тебя. Ты сбежал со Званного Ужина, опозорил меня, вел себя не подобающим образом. И тебе все сходило с рук. Даже Олегу я прощал меньше, чем тебе! Но это до сегодняшнего момента.
Каменная рука вновь ударила меня. Я отлетел к Анфисе и мой разум окончательно потонул в черном тумане. Но это было не забытие.
Я видел смутные очертания. Мои мышцы двигались, казалось, сами по себе. Чужак вновь овладел мои телом. И жаждал только одного — крови врага.
— Отныне ты будешь у меня на короткой привязи! Я тебе покажу что значит уважать род!
Еще одна пощечина.
— Сопляк! — Вяземский вновь замахнулся.
Но ударить не успел.
Я опередил его. Точнее то, что созрело внутри меня.
Кулак вспыхнул словно факел. И врезался отцу прямо в грудь.
Вяземский грузно упал на пол, закричал. Тут же в комнату вбежала охрана, окружила меня. Каждый из них был защищен каким-то магическим блоком — я чувствовал это. Но я все равно рванул в атаку.
Первого стража я сбил с ног, второго откинул к стене. Третий попытался набросить на меня магическую петлю, но тоже полетел в сторону. Их магическая защита сыпалась как не обожжённая глина.
— На отца руку понял! Мерзавец!
Вяземский поднялся на ноги, рванул ко мне.
Даже сквозь пелену перед глазами я видел черный выжженный отпечаток кулака на его груди. Это говорило только об одном — дни Вяземского-старшего сочтены.
«Не переживай, — по змеиному прошипел голос Смерти. — Он тебе не нужен. Никто не нужен. Убей их всех».
— Отец! Остановись! — едва ворочая языком, произнес я.
Нужно было остановить это побоище как можно скорее и вызвать Стаханову. Она поможет. Обязательно поможет, пока не стало поздно.
Я уже не сомневался в исходе судьбы отца. Олег умер на следующий день, но его организм был ослаблен наркотиками. Сколько останется отцу? Два дня? Три?
«Не важно, — вновь пропел змеиный голос Смерти. — Пусть умирает. Зато ты получишь силу. И власть».
— Щенок! — закричал Вяземский.
Вынести такого — чтобы собственный сын, подросток, самый младший в семье, — поднял на него руку он не мог. И потому двинул на меня, готовый разорвать на части. Сейчас его не волновало ничего — ни место в Нижней палате, ни потеря репутации и имения. Он хотел одного — поставить меня на место. Причем самым жестким способом.