— Выполнять функции королевы до ее появления? — сделала я второе предположение.
— Уже ближе, — кивнула Элизабет. — Но не совсем верно. Если королева — картина, то фаворитка — тайник. Фаворитка никогда не находится на виду, а потому может многое сделать для государства, оставаясь в тени. И оно не закончится с приходом королевы. Если захочешь, то сможешь заниматься в будущем тем же, что будешь делать сейчас. И я сейчас не про силы источника.
Королевы, да? Я почувствовала легкое раздражение: трудно легко принять тот факт, что тебя могут быстро заменить.
— А семья королевы не станет строить мне козни?
— Ни в коем случае. Есть разница, когда фаворитку выбирают до появления королевы, и когда ее выбирают после. Так что никто не посмеет строить против тебя козни.
— И вы здесь, чтобы подробнее рассказать мне, что я могу делать, а что — нет?
— Примерно. Но правильнее будет сказать, что я здесь для того, чтобы кратко погрузить тебя в дела дворца, немного освежить информацию о политической обстановке, ну и посоветовать не упускать влияния, которое ты можешь получить как фаворитка.
— Как-то вы слишком сильно заботитесь о моих интересах, — я не скрывала сомнений.
— Я забочусь об интересах Даррена и Джейкоба. Они оба слишком молоды, Даррен рано вступил на трон, потому им сложно справляться. Хорошо, что они вдвоем и безгранично доверяют друг другу, но фаворитка, способная заняться важными, но не самыми серьезными и срочными делами, пригодится им больше, чем обычная фаворитка. В конце концов, не зря же они так долго выбирали.
— Долго? — удивилась я. — Разве это не произошло прямо на балу с учетом собранных досье?
— Девочка, ты и впрямь думаешь, что Джейкоб такой легкомысленный, чтобы доверить все воле случая? Они выбрали тебя, причин не знают, но могу предположить. И очень давно, больше года.
Что? Но мне они сказали совершенно другое!
Больше Элизабет ничего мне о том, что Даррен и Джейкоб выбрали меня, не сказала. Возможно, она ожидала, что я начну расспрашивать, интересоваться. Но я не стала. Дело не в том, что мне было неинтересно, но есть что-то унизительное в том, что расспрашивать о таких вещах другую девушку. Словно искать подтверждение симпатии, прося прокомментировать свою личную жизнь.
Я спрошу. Обязательно спрошу. Но не у нее, постороннего в моей личной жизни, а непосредственно у Даррена или Джейкоба. Уж не знаю, ответят мне или нет, но лучше так, чем у Элизабет.
А с Элизабет мы занялись более важными вещами: разбирались, что делают фаворитки этого королевства. Элизабет ничуть не преувеличила, заявив, что должность фаворитки весьма значима. Это подтверждала книга историй фавориток. Не совсем верно называть ее книгой, скорее артефакт, внутрь которого помещался дневник каждой фаворитки после ее смерти. Но выглядел как небольшая по размеру синяя книжка. Достаточно одного желания, чтобы эта книжечка «выплюнула» в руки дневник любой из фавориток.
— И ты тоже должна будет вести небольшой дневник. Какой — на твое усмотрение. Можешь записывать личное, можешь только то, что делаешь для страны. Я вот тоже свой веду, там и личное, и важное.
— А не страшно, что я могу ваш дневник прочитать? — удивилась я. — Или кому-то почитать дам?
— Нет. Сейчас внутри нет моего дневника. Лишь после моей смерти ты как фаворитка положишь его внутрь артефакта. И сможешь прочесть. Поэтому не страшно. Когда я умру, не думаю, что мне будет дело до того, что кто-то узнает факты из моей личной жизни.
— Получается, и мой дневник туда положит следующая девушка?
— Да, все правильно. Это позволяет нам понять, чем лучше заниматься, какие дела предшественницы стоит довести до конца и многое другое. Например, четвертая фаворитка этой страны занималась организацией приютов для детей. Они и без того существовали, но их практически нельзя было контролировать: средства шли непонятно куда, продажа детей была не редкостью, да и сами дети порой содержались в невыносимых условиях. Именно она разработала систему, которая взяла все это под контроль: и средства, и организацию быта детей, и даже их обучение.
— А чем занимались вы?
— Людьми искусства. Несколько десятилетий после войны художники, певцы и многие другие представители творческой профессии были невостребованы. Но даже когда интерес к ним возрос, их положение не сильно улучшилось: никакого обучения, платили до смешного мало, такого едва ли хватало на еду и жилье. А многие таланты вынуждены были пропадать в тавернах, где проще всего было заработать. Даже музыканты, выступающие в королевском оркестре, на тот момент получали столько же, сколько горничные. Когда я об этом узнала, то решила все изменить. Как видишь, сейчас все иначе.