Да, мою честь Эваланжелина тоже задела. Но пусть я и была фавориткой короля и принца, я все еще оставалась скромной аристократкой без поддержки.
А советник Мосс, если не считать его пагубного и бессмысленного попустительства в отношении своей дочери, был идеальным последователем Даррена: преданным, удобным, готовым в любой момент вырвать глотку его врагам.
И это знали все.
Пока я терпела Эваланжелину, я оставалась бедной притесненной девочкой. Рано или поздно Эваланжелина это бы аукнулось.
Но стоило мне ответить ей тем же, как я превратилась бы в зарвавшуюся девицу, которая ни во что не ставит советника Мосса и вбивает клин в его отношения с королем, хотя старается тут именно Эваланжелина!
Двойные стандарты высшей аристократии! Как бы мне хотелось это исправить.
— Хорошо, дочке советника Мосса я не откажу, — улыбнулась я. — Пойдемте за мной.
— А…
Что, думала, я соглашусь пойти туда, куда ты хочешь? Неужели я и впрямь похожа на такую дурочку?
— Прошу вас, леди Эваланжелина, — сладко улыбнулась я и пошла вперед.
Я знала, где мы побеседуем наедине: в коридоре перед бальным залом. Все гости уже вошли, там достаточно пустынно. А если какие-то прихлебатели Эваланжелины решат за ней последовать, то это заметят все аристократы в бальном зале. И без внимания не оставят уж точно.
Судя по кислому выражению лица Эваланжелины место я выбрала совершенно верное.
Мы вышли в коридор перед бальным залом: он и впрямь пустовал. Даже слуги не сновали.
— Что ж, леди Эваланжелина, как дочь советника Мосса вы можете начать наш разговор наедине, — улыбнулась я. — Я великодушна, так что выслушаю вас.
Провокация. Я ее провоцировала. Она все еще оставалась влиятельной аристократкой, я же была той, кто занял свое место… через постель и магию источника. Думаю, это не добавляло любви ко мне. Не только Эваланжелине, но и многим другим аристократам.
— Вы чрезвычайно много позволяете себе для простой фаворитки! — Эваланжелина тут же огрызнулась.
— А вы — для той, кто ровным счетом без отца ничего не представляет.
— За мной не только отец, за мной мой род. А за вами — пустота. Вам бы поостеречься говорить такие вещи, иначе, боюсь, даже…
— Даже что, уважаемая леди? — теплый и спокойный голос разнесся по коридору. — Иначе что вы сделаете леди Оливии? И вы считаете церковь, которая теперь стоит за ее спиной, ничем?
Глава 15
Рановель приехал на королевский бал. В скромной церковной одежде, без каких-либо украшений, но этого ему и не требовалась. Ведь представитель церкви впервые за столько времени почтил королевский бал своим присутствием!
Стоило ему только мягко улыбнуться Эваланжелине — той, кого даже гнев короля не пугал — как она моментально сникла. Я заметила, что у нее даже губы трясутся. Я знала, что церковь влиятельна, но не подозревала, что настолько.
— Пойдемте, леди Оливия, я проведу вас в бальный зал, — сказал Рановель, протягивая руку. — И передам в руки короля, чтобы все точно понимали, кто стоит за вашей спиной. Вы же закончили?
Эваланжелина лишь кивнула, смертельно бледная и растерянная. С одной проблемой, кажется, разобралась. Мы отошли от растерянной девушки, и я едва слышно прошептала:
— Благодарю, — прошептала я, позволяя Рановелю увести меня из этого коридора прямо в бальный зал.
Получилось? У меня получилось? Я ведь уже потеряла всякую надежду…
— Пожалуйста, — ответил Рановель. — Не могу же я позволить, чтобы наш меценат страдал? Или чтобы общество, на благо которого мы изо всех сил работаем, не ценило нашу благодетельницу?
— Я же еще ничего…
— Сейчас — да, но потом сделаете. Знаете, леди Оливия, что я больше всего люблю в таких людях как вы? Стоит вам дать в долг медную монету, как вы вернете обратно серебряную или золотую. Так что я очень надеюсь, что наш совместный проект по обучению простолюдинов будет чрезвычайно успешным и изменит эту страну в лучшую сторону, — улыбнулся мне Рановель.
— Спасибо, что изменили ваше решение.
— Это выгодно для всех. Мы можем быть бесконечно принципиальными, но кому от этого будет лучше? Вам, нам или простым людям? — Риторический вопрос. — Вот и я думаю, что есть моменты, когда всеобщей благо обязано быть выше даже самых твердых принципов. А теперь, леди Оливия, смотрите прямо и не обращайте внимания на все происходящее.
— О чем вы? — я не поняла.
Мы вошли в бальный зал, и только тогда я осознала, о чем говорил Рановель. Служителя церкви узнали сразу же. Более того, сам Рановель оказался куда более высокопоставленным и непростым священником, чем я предполагала изначально, потому что его имя переходило из уст в уста. Даже Даррен казался шокированным, хотя с чего бы?!