— Ждёшь от меня братской поддержки?
— Нет. Уже лет двадцать не жду.
— Ну так, что же тебе за печаль? Рассказала бы мне страшную тайну, делов-то?! Или может, мне пристрелить Илюшку? Считай, сделаю тебе одолжение… Может найдёшь кого поперспективнее. — оскалился он.
— Я не хотела, чтоб ты страдал. Чтобы из-за меня погибли другие люди. Как и сейчас не хочу. Да и что греха таить, надеялась, что ты не станешь таким, как отец. Я тогда ушла из дома…, потому что услышала этот разговор и узнала, что он сделал. — сказала она, а у Ярового заходили желваки на скулах.
— Говори!!! — зарычал он.
— Катя… твоя девушка…
— Что? — спросил он, прочистив горло.
— У отца были на тебя серьёзные планы. Точнее на деньги Гурова. Он хотел женить тебя на его дочери. Катя мешала… Он поручил Ринату Алиеву разобраться. Думал, тот даст ей денег, и она уйдет в сторону. Но Алиев решил вопрос по-другому… В общем…, та авария, в которой Катя погибла, не была случайностью…
После этих слов Яровой вскочил с налитыми кровью глазами, схватил пистолет, резко перезарядил и приставил ко лбу Оксаны.
Я не смог вымолвить даже слова. Дыхание сперло от шока и страха за ее жизнь. А когда увидел, как она улыбнулась, думал, сошёл с ума.
— А вот теперь всё в точности как тогда… — сказала она, улыбаясь, а по щекам потекли слёзы. — Стреляй… — прошептала она. — Ты такой же как он!
Что она делает??? Совсем ополоумела?
Ярый держал пистолет крепко, но проступивший на лбу пот, выдавал его состояние.
— Стреляй…, ЯРОВОЙ! — сказала Оксана, и тут Костя резко опустил пистолет, пристально глядя ей в глаза, а я, наконец, выдохнул.
— Я рад, что ты тогда ушла и не коснулась всего этого дерьма. А мне уже оттуда не выбраться… — сказал он и, кивнув амбалам, пошел на выход.
— КОСТЯ! — крикнула Разумовская, кинулась к нему на шею и обняла. — Не надо, брат… Не убивай никого.
Он стоял, обняв ее одной рукой, со стеклянным взглядом, и мне даже показалось, что прослезился, а потом резко оторвал ее руки от себя, оттолкнул и, молча, ушёл.
Оксана рухнула на колени, закрыла лицо руками и зарыдала. Я подбежал к ней, поднял на руки, сел на диван, а ее посадил к себе на колени и стал укачивать, как маленького ребёнка.
— Успокойся, девочка моя… Всё хорошо… Ты молодец… — гладил я ее по волосам и по спине. — Ты очень сильная и смелая… И я очень рад, что ты не мужик… Ну всё, не плачь…
Она вцепилась мне в футболку и минут десять, не переставая, рыдала у меня на плече. Потом немного успокоилась и отстранилась.
— Какая я тебе девочка? Да еще и твоя! Давай прекращай эти сюси-пуси. И хватит меня обнимать! — встала она с моих колен.
— А че это ты покраснела? — подколол я ее.
— Ой всё, отвали. Пойду умоюсь. — ответила она и ушла в ванную.
Ну что ж… Надеюсь, гостей на сегодня больше не предвидится?! Теперь можно поговорить о деле.
Артём. (3 сентября)
Я стоял и смотрел на отъезжающее с Олесей такси. Внутри пустота. Душа вывернута наизнанку.
Мне нужно ее догнать, вернуть, поговорить, но как? Я сейчас сам себе противен… А видеть презрение в ее глазах сродни самоубийству.
Простояв ещё пару минут, я направился к своей машине. Возле колеса с водительской стороны, на корточках, прикрыв лицо руками, сидел Минаев. Заметив меня, он встал. В таком состоянии я не видел его никогда. Белое лицо, трясущиеся губы, красные слезящиеся глаза. Но меня это сейчас не трогало.
— Тёмыч… Это правда?… Мама…, Германия…, бизнес…, Наташа…?
Прозрение наступило мгновенно. Так вот зачем всё это было?!
Я ничего не ответил, просто смотрел ему в глаза.
— Почему ты не сказал?… ПОЧЕМУ??? — закричал Илья с надрывом.
— Куратов, Горев, Альянс…? — смог выдавить я, сглотнув ком в горле.
Вместо ответа он опять сел на корточки и снова закрыл лицо руками.
Я обошел его и сел в машину.
— Можешь забирать тендер. В моем лице у тебя больше нет конкурента… И друга у тебя тоже больше нет. — сказал я и захлопнул дверцу.
— Прости!!!.. Прости меня, брат!!! — кричал он.
Отъезжая, я видел, как Илья орал и ревел, словно раненый медведь, рвал на себе волосы, стоя на коленях. Но мне было всё равно.
Не знаю, сколько времени я колесил по городу. Домой ехать боялся. Если она там, то что ей говорить? А если ее нет, это ещё хуже…
Вернувшись, наконец-таки, домой, лавина отчаяния захлестнула ещё больше. Олеси не было. Был только спящий на диване Гоша и рычащий на меня Барон.
Прыгнув обратно в машину, я поехал к Вербовым. Женек и Юля были явно удивлены моему приходу, значит они не в курсе.