– О Боже! – она отняла руки от красивого заплаканного лица, на котором проступили красные пятна. – Кто, когда сказал вам такое?
– А мне ничего не надо говорить, я все видел сам… – его передернуло при воспоминании о ворохе красных тряпок в руках служанки. – Кто был отец твоего ребенка: мой брат, Дерик, кто-то из гостей? Ты даже не знаешь!
– Ну конечно, я должна была догадаться, в чем дело, – с горечью проговорила Жослина, – но я бы не стала так строго судить, ваша светлость. Вам известно, что мой отец проиграл в карты последний грош? Да, мне пришлось торговать собой, чтобы выжить, чтобы попасть в число избранных. Но вас, Эдвин, вас я люблю по-настоящему!
– Тогда тем более уезжай! – у герцога никогда раньше не было такого безразличного и холодного лица.
– И куда мне ехать? В монастырь?! – в отчаянье воскликнула она и снова разрыдалась.
Вид фрейлины, стоящей на коленях посреди спальни и поливающей ковер слезами, в конце концов тронул герцога, и он подошел, чтобы поднять ее и посадить на стул.
– Я ничем не могу помочь. Если хочешь – вот, – на ее колени упал кошелек, – на первое время, потом я пришлю еще. Найди мужчину, готового взять тебя замуж, если не хочешь закончить дни монашкой!
Он не успел отнять руку, Жослина прижала ее к губам и долго не отпускала. Ее плечи еще вздрагивали, когда Эдвин высвободился из этих нежных тисков и отвернулся к окну, дожидаясь, когда закроется дверь. После ухода фрейлины он испытал облегчение, это было неприятно, как и все, что приходилось делать ради достижения своей цели. Герцог прижал ладони к лицу. Женщины… почему они так все усложняют?
И почему именно ему довелось оказаться меж двух огней? Шарлотта с одной стороны и Катрина с другой. В отличие от фрейлины он не мог порвать связь ни с одной из них, и пока будущая мать его первенца пряталась в доме друга, невеста ждала на обед, где им предстояло сидеть рука об руку.
Герцог занял место за столом, но кусок не лез в горло, и он щедро подливал себе только вино.
– У вас не аппетита? – Катрина попыталась проявить заботу.
– Спасибо, я не голоден, – он не удостоил ее даже взглядом.
– Значит, вам не приходилось потихоньку таскать из кухни еду.
– А вам приходилось?!
– И неоднократно, – Катрина улыбнулась. – Видите ли, меня весьма строго воспитывали. Считается, что девушка должна быть выносливой и очень мало есть. Кусок хлеба с ячменным отваром на завтрак, овощи на обед, ужин, как бы это сказать – почти бесплотный! Воровать еду мне было стыдно, но я подкупила повариху. Милая Эдда, она всегда мне оставляла кусочек пирога или чего-то вкусного!
Эдвин рассмеялся. Катрина могла быть забавной, когда хотела, и он склонился ближе, чтобы послушать подробности этой истории.
– Надеюсь, страшную тайну никто не разгадал? Во всяком случае здесь вам не нужно ограничивать свой аппетит. Вы пробовали лобстера?
– Нет, я не умею их есть…
– Нет ничего проще! – он схватил одного из них за клешню и плюхнул на тарелку. – Сначала отрываем клешни, только осторожно, они острые. Теперь хвост, и не смотрите с таким ужасом, он вас уже не укусит.
Хрясь! Кусочки панциря остались на тарелке, из гигантской клешни Эдвин извлек аппетитный розоватый кусочек и протянул Картине. Она покачала головой.
– Откройте рот, обещаю, это будет вкусно!
Катрина бросила взгляд по сторонам. На них были устремлены многие глаза, но пришлось подчиниться и поймать лакомый кусочек губами. Эдвина это явно развлекало и доставляло удовольствие. Следующий ломтик он прожевал сам и вопросительно взглянул на невесту.
– Мне понравилось! Спасибо за урок.
– Всегда пожалуйста. Вина?
Разговор стал более оживленным и в конце ужина настроение у обоих заметно улучшилось. Герцог вынужден был признать, что Катрина умеет быть интересной и отдавал должное ее привлекательной внешности. В конце концов ему повезло хотя бы с этим, ведь могло быть иначе – как с Ричардом, женатым на безликой, болезненной женщине.
Вскоре все поднялись из-за стола, чтобы пройти в общую гостиную. Предполагалась, что девушки будут развлекать мужчин музыкой, желающие – играть в карты, а почтенные дамы – обсуждать важные семейные вопросы. Когда пришла очередь Катрины сесть за инструмент, она не выглядела смущенной или неуверенной. Голос у девицы оказался прекрасным и сильным, но ему не хватало чувственности, а мелодичные напевы напомнили Эдвину вечер перед охотой. Его снова охватила тоска, ждать до Рождества оставалось около двух недель – бесконечный срок для того, кто мечтает видеть рядом свою фаворитку.