У сонного хозяина нашелся подсохший сыр, хлеб и пиво – роскошная еда, которая была проглочена буквально за минуту!
– Все только о вас и говорят! – зевнул трактирщик. – Столько сплетен, что не знаешь, кому верить. Вы уж не осерчайте, ваша милость, но правда, что женушка ваша отдала палачу крест? Говорят, шибко дорогой! Она, конечно, правильно все сделала, коли судья отказал бы ей в просьбе, то вас бы палач не мучил, сразу того…. – он осекся, заметив недоброжелательный взгляд постояльца – но все-таки, откуда он у нее, крест? С виду дамочка небогатая!
– Я вот как рассуждаю, господин трактирщик, – в ответ Дурик склонился к плешивому мужичку и заговорил в том же тоне, – мне про крест ничего не известно, и если вам не хочется иметь проблем, вы не будете болтать языком. Вдруг он ворованный? А тут всякие люди ходят, может даже соглядатаи!
Прихватив с собой остатки завтрака, граф бросил взгляд на онемевшего трактирщика и поднялся наверх – «будить новобрачную». Он появился как раз вовремя, не обнаружив Дерика в комнате, Шарлотта успела передумать все, что угодно – от нового ареста до его молчаливого побега. Это было написано на ее лице и очень не понравилось графу.
– Поешь! – он громыхнул глиняной тарелкой, поставив ее на табуретку. – Мы скоро уезжаем.
– Я не голодна, – глаза Шарлотты возбужденно блестели, она все еще не могла успокоиться.
– Пока ты не поешь, я не двинусь с места! – предупредил он. – Голодные обмороки мне ни к чему!
Она взяла хлеб и принялась жевать, но не чувствовала никакого вкуса, пока Дерик не плеснул в стакан вина. Шарлотта сделала глоток и почти сразу почувствовала, как зашумело в голове. Вино, каким бы плохим он не было, быстро вернуло силы и даже вызвало на лице румянец. Теперь он мог брать ее с собой без опаски, а опасаться было чего. Графиня еще не знала всей правды, и эта правда могла оказаться слишком большим для нее испытанием.
Глава 26. Щадить покоренных, обуздывать непокорных
Карета тихо катила, увозя Шарлотту в неизвестном направлении. Она так и не добилась от Дерика правды и больше всего боялась, что застанет сына в какой-то убогой хате под присмотром деревенской девки. Дорога заняла уже добрых полтора часа и за все время они не перемолвились почти ни единым словом. Хуже того, с каждой минутой Дерик становился все более хмурым, как будто его не радовала перспектива наконец-то избавиться от жены.
– Я хочу вас кое-о чем спросить, – он заговорил так внезапно, что графиня вздрогнула. – До меня дошли сплетни, и я хочу знать, насколько они правдивы. Вы действительно заплатили палачу за мое помилование?
Шарлотта бросила на него быстрый взгляд. Воспоминание об эшафоте до сих пор вызывало у нее дрожь ужаса, язык не поворачивался об этом говорить.
– Судя по вашему лицу, это правда, – он склонился к жене, – тогда скажите, ЧТО вы ему отдали?
– Зачем вам это знать? Вы живы – этого достаточно!
– Я жив только потому, что вы хотели вернуть сына, а я хочу знать, дорого ли меня оценили.
– Это был королевский крест, я думаю он дорогой, – равнодушно ответила она.
Такое откровение на минуту лишило Дерика способности говорить, а потом он в свойственной ему манере откинулся на сиденье и рассмеялся.
– Вы отдали за мое спасение целое состояние? Я польщен, правда!
– Я об этом не думала, – она отвернулась и стала смотреть в окно, чтобы не раззадоривать Дерика и не выслушивать новых вопросов, которые уже висели у него на языке. Странно, но пейзаж показался ей знакомым, эту церквушку она точно видела раньше и теперь устремила на мужа изумленный взгляд.
– Я решил ничего не говорить заранее, на случай если вы захотите подстроить мне ловушку, – он ответил раньше, чем она успела задать вопрос. – Кое-какую собственность мне удалось спасти, хотя, к сожалению, не всю.
– Он в вашем охотничьем домике?! У вас под крышей?!
– Только прошу не бросайтесь мне в ноги, я этого не переношу! – граф скривил губы. – У меня была причина так поступить.
Дерик что-то еще хотел сказать, но Шарлотта его больше не слушала, она отдернула шторку и с детским нетерпением выглядывала в окно, наблюдая, как карета сворачивает на дорогу, катит между старыми деревьями и пересекает ворота. Ей было трудно усидеть на месте и дождаться, пока лошади остановятся, граф выйдет и подаст ей руку. От волнения не хватало воздуха, во рту пересохло, а ноги, казалось, совсем не чувствовали под собой земли. На входе их встретил старый слуга и от неожиданности чуть не разразился слезами – хозяина уже похоронили и даже написали прошение с просьбой забрать тело.