Гвардейцы сегодня были одеты в неприметные серые костюмы для верховой езды, карета принадлежала мне, потому не имела королевского герба, а самого короля мог узнать только тот, кто хорошо его знал. Остальные же попросту не ожидали увидеть монарха посреди прочих путников, потому нас приняли за обычных аристократов. Поглядывали, конечно, с любопытством, но больше из-за меня, все-таки благородные дамы предпочитали передвигаться по дорогам в карете, а не верхом. А я еще и сидела по-мужски. Так что вывод можно было сделать только один: какой-то дворянин балует свою супругу, а судя по обилию вооруженного сопровождения, дворянин из знатных. А раз высокого рода, то и нечего долго задерживать взгляд, чтобы не навлечь на себя неприятности.
— Не устала, душа моя? — спросил меня Ив, когда мы проехали уже немалое расстояние.
Солнце поднялось высоко, пыль и обилие путников действительно утомляли, но в карету я еще не готова была перебраться.
— Нет, — ответила я. — Всё хорошо. Что там впереди?
Король поглядел вперед и пожал плечами. На некотором расстоянии от нас в тракт вливалась одна из боковых дорог, и вот там появилось пыльное облако – кто-то спешил. А еще через некоторое время послышалась брань и хлесткие удары плетей.
— Кому-то не терпится проехать, — ответила я сама себе.
— Но тут едем мы, — усмехнулся государь, — и этому кому-то придется потерпеть.
А еще через пару минут мы разглядели богато украшенную карету с баронской короной на крыше.
— Ого, — хмыкнул монарх, — экая важная птица. Ты погляди, Шанни, отряд стражи не уступает моему, а еще всадники, явно дворяне из мелких. Кто же это у нас? Вроде бы герб Литена… Стало быть, городская стража… Городская стража в сопровождении какого-то барона?
Он поднял руку и махнул ладонью вперед. Часть гвардейцев сорвалась с места. Они объехали нас и, присоединившись к тем, кто был впереди, и растянулись, закрыв дорогу торопыге. Наши попутчики приостановились, явно испытывая любопытство. Не так много развлечений на дороге, а тут знать решила потягаться, кто кого главнее. Признаться, я чувствовала то же самое, разве что точно знала, кто проедет первым, но было интересно, кто же столь обнаглел, что использует городскую стражу, как сопровождение.
— Пошли прочь, псы! — рявкнули гвардейцам.
Телохранители государя остались равнодушны, и если уж говорить правду, то псами выглядели те, кто пытался им угрожать. Этакие шавки перед суровыми волками. Я уже была хорошо знакома с охраной короля, и потому знала, что вывести их из себя непросто, как запугать, и уж тем более заставить слушаться кого-то кроме своего господина.
— Что там? — вперед к ярящимся стражникам подъехал один из дворян, ехавших рядом с каретой. Он подбоченился, окинул неприязненным взглядом гвардейцев и вопросил надменно: — По какому праву вы преграждаете дорогу баронессе Говмонд?
Мы с королем уже успели подъехать к оцеплению и теперь с интересом наблюдали, что последует дальше. И пока дворянин и его приятели пыжились, я пыталась вспомнить, что за род нам встретился, но пока ничего в голову не приходило. Славных деяний за ними точно не числилось, иначе бы я поняла, хотя бы чей потомок сидит в карете, запряженной вороной четверкой.
— Прочь с дороги! — гаркнул дворянин, не дождавшийся от гвардейцев никакой реакции. — Кому служите?!
И вновь ответом ему была тишина. Дворянин криво ухмыльнулся и кивнул стражникам:
— Убрать их.
Я видела, как руки служивых потянулись к оружию, и бросила на короля беспокойный взгляд. Он, в отличие от меня, не испытывал и капли волнения, как, впрочем, и гвардейцы. Они свое оружие достали быстрей и нацелили на стражей и дворянина.
— Вперед, — негромко велел государь, и цепочка сдвинулась навстречу преграде.
— Ив… — негромко позвала я.
— М? — монарх скосил на меня глаза.
— Может, растерзаешь ее милость и сопровождение без кровопролития?
— Они пятятся, лучик, какое кровопролитие? — изломил бровь государь. Я поджала губы, и он насупился: — Никакого с тобой веселья.
— О, — взмахнула я рукой, задела поводья, и Аметист деловито зашагал вперед. Я спешно снова его остановила, пока мой жеребец не сунул нос в чужие игры. Мы сегодня были зрителями.