— Они и соблюдаются, — отмахнулся король. — Гвардейцы стоят у дверей, они никого не пропустят ни к тебе, ни ко мне, а значит, никто не сможет открыть нашего совместного ночлега, если, конечно, ты не продолжишь сообщать об этом всему дому. — Я открыла рот, чтобы ответить, но государь поднял руку, остановив меня, и продолжил сам: — И знаешь еще что, дорогая моя бунтарка? Я не могу оставить без внимания всё, что ты успела сотворить с момента своего пробуждения. Итак, — он сел и поднял руку со сжатым кулаком: — Ты ударила своего короля – это раз, — Ивер начал поочередно отгибать пальцы. — После ты осмелилась диктовать свою волю и не дала мне уснуть – два. Потом ты вновь ударила повелителя – три. Еще ты повысила на меня тон и требовала отчета – четыре. Ты бранилась – пять. — Он поднял второй кулак, еще сжатый, в отличие от первого: — Усомнилась в моей порядочности и благородстве – шесть. И наконец, ты спала, когда я не мог уснуть в одиночестве – семь. Семь прегрешений, и это не может остаться безнаказанным. За сим повелеваю: означенную бунтовщицу – Шанриз Тибад-Стренхетт-Тенерис-Доло, признать виновной и наказать жесточайшим способом. Госпожа графиня, вы будете пронзены королевской шпагой. Прямо сейчас. Примите свою участь с достоинством.
— Вот еще, — фыркнула я. — Не желаю принимать ни вздорных обвинений, ни наказаний за них…
Однако встать мне не удалось. Едва я обозначила свои намерения, как была откинута обратно на подушку вероломным нападением монарха. Он навис сверху и ухмыльнулся:
— Пощады не будет. Приговор окончательный и обжаловать его невозможно, ибо судил вас сам государь. Клинок тверд и готов к воздаянию.
— Похабник! — возмутилась я, и рот мой был заткнут поцелуем…
Никто так и не понял, что мы ночевали в одной постели. Гвардейцы не только не подпустили к дверям ни слуг, ни хозяев, но даже в то крыло, где нам предоставили ночлег. Горничной позволили войти ко мне только после того, как государь удалился, чтобы привести себя в порядок и одеться. Вот тогда один из телохранителей крикнул прислугу, и нам принесли горячую воду, а после миленькая девушка, почти ребенок, по имени Сойли помогла мне одеться и уложить волосы.
Когда я пришла в столовую, куда меня сопроводила Сойли и два моих телохранителя, там уже находился посвежевший и довольный жизнью монарх, а так же чета Мерит. За столом сидел один государь, а супруги стояли неподалеку, больше напоминая прислугу, чем хозяев дома. Помещики были смущены и скованы. Я приветливо улыбнулась им и направилась к столу.
— Однако вы заставляете себя ждать, ваше сиятельство, — невозмутимо изрек государь.
— Прошу простить меня, Ваше Величество, — я присела в реверансе. — Но так уж устроены женщины, нам требуется время, чтобы полностью подготовиться к выходу.
Он кивнул мне на стол, и я проследовала к приготовленному для меня месту. Присев, я расправила на коленях салфетку и любезно улыбнулась, глядя на монарха. Лакей поспешил обслужить меня, и пока мне наполняли тарелку, я хранила молчание. Однако к завтраку не приступила, вместо этого подняла взгляд на хозяев усадьбы.
— Государь, позволите ли обратиться к нашим гостеприимным хозяевам? — спросила я, согласно этикету.
— Спрашивайте, ваше сиятельство, — кивнул Ив.
Я улыбнулась обоим Меритам сразу. Мой взгляд прошелся по хозяйке поместья. Она показалась мне внешне приятной женщиной. Красавицей я бы ее не назвала, но черты помещицы были мягки и гармоничны, пожалуй, немного портил лицо женщины тяжелый подбородок, но в остальном она была очаровательна. И короткие кудряшки светлых волос, не попавших в аккуратный пучок на затылке, и милый румянец смущения, игравший на щеках, и чистые васильковые глаза – всё это мне нравилось. А ее округлый живот, выдававший положение госпожи Мерит, вызвал даже умиление.
— Это ваш первенец? — спросила я.
Помещица накрыла живот ладонью и смущенно улыбнулась:
— Это наш третий ребенок, ваше сиятельство, — ответила женщина. — Нашему старшему сыну исполнилось десять, дочери – семь.
— Как мило, — ответила я искренне. — И кого же ожидаете в этот раз?
— Это решать Богам, — сказал господин Мерит. — Кем бы он ни был, мы уже любим его, ваше сиятельство.
— Хорошо сказано, господин Мерит, — произнес король, промокнув уголки губ салфеткой. Он посмотрел на меня: — Ваше сиятельство, помнится, вам не терпелось добраться до поместья.
— Да, государь, — я покорно склонила голову, однако к завтраку так и не приступила. — Скажите, господин Мерит, как обучаются ваши дети?
— Сыну преподает приглашенный учитель, — ответил хозяин усадьбы. — А Глэди будет сама учить нашу дочь. Она прекрасно образована и потому даст девочке всё необходимое.