— Чтоб их пожрали псы Аденфора, — проворчал король, отстранившись.
Он выпустил меня из объятий, буркнув еще какое-то ругательство, теперь помянув приличия, которые я требовала соблюдать на людях. Не удержавшись, я хмыкнула и удостоилась непроницаемого взгляда – на берегу пруда вновь стоял государь Камерата. Что ж это было верно, и графиня Тибад, вернув себе любезный вид, развернулась в сторону, откуда показался пока еще незнакомый мне мужчина.
Он был немолод, опрятен и недурно одет, из чего я сделала вывод, что перед нами не прислуга. Мужчина приблизился, поклонился королю, после, окинув меня быстрым взглядом, снова склонил голову и представился:
— Барон Одаман Стирр, ваше сиятельство. Имею честь быть управителем вашего имения.
— Весьма приятно с вами познакомиться, ваша милость, — ответила я с вежливой улыбкой.
И мы последовали за бароном знакомиться с делами поместья, со слугами и соседями, которые вскоре потянулись к Тибаду, чтобы засвидетельствовать свое почтение хозяйке графства…
Глава 4
— Какое замечательное место… Да, мне оно определенно нравится.
Я склонила голову к плечу и еще раз осмотрела дом из красного кирпича. И пусть он требовал ремонта, но я уже видела, что это именно то, что мне нужно.
— Так что это было, вы говорите? — я полуобернулась к управителю моего имения.
— Дом священника храма Великой Праматери, ваше сиятельство, — ответил барон Стирр. — Позволите ли задать вам вопрос?
— Разумеется, ваша милость, — кивнула я, любуясь ветшающей развалюхой.
— Зачем он вам нужен?
— Здесь будет пансион, мой дорогой управитель, — улыбнулась я. — Первый пансион для девочек, где их станут обучать, не только складывать буквы в слова и считать на пальцах, но и иным наукам. Но школа будет доступна не только для пансионерок. По большей степени пансион нужен тем, живет слишком далеко отсюда или не имеет возможности содержать ребенка, а вот школу смогут посещать дети разных сословий.
— Но для чего вам это? — изумился барон.
Я обернулась к нему и вопросительно приподняла брови:
— А зачем вы получали образование?
— То я… — начал управитель, и я прервала его:
— В чем ваша исключительность? О, ваша милость, не почтите за оскорбление или принижение вашего достоинства, но мне любопытно, в чем вы видите свое превосходство над будущими пансионерками?
Барон несколько опешил, пытаясь понять, что я хочу услышать. Однако быстро откинул оторопь и уверенно произнес:
— Во-первых, я мужчина, а во-вторых, дворянин. Мне полагается быть образованным, да и дамы нашего с вами общества получают недурное образование. Однако вы говорите о разных сословиях, ваше сиятельство, но это означает, что вы желаете объединить в одном классе крестьянку и аристократку? Немыслимо!
— О нет, — усмехнулась я, — на аристократию я не покушаюсь. Обучайте своих дочерей, как считаете нужным, но не изумляйтесь, когда крестьянка окажется умней и разносторонне более развита, чем, к примеру, ваша племянница.
— Но это же чушь! — воскликнул его милость, но кашлянул, чтобы скрыть неловкость и склонил голову: — Простите великодушно, ваше сиятельство, я не желал вас оскорбить. Однако я считаю, что вы хотите вложить ненужные знания в головы девочек, удел которых следить за домом, ходить за скотом и взращивать урожай на огороде. К чему им знание истории и географии? А языки? С кем они будут говорить на них? А декламировать произведения великих поэтов?
— Вы совсем не оставляете им выбора, ваша милость, — заметила я и, взяв его за руку, направила к коляске, дожидавшейся нас. — Почему дочери пахаря не пойти дальше? Отчего вы решили, что она не может после продолжить свое образование и получить профессию, которая позволит ей вернуться в свою деревню и принести пользу несравнимо большую, чем мать семейства?
— К примеру? — озадачился барон.
— К примеру, ветеринар или доктор? А может быть и учитель…
— Женщина?! — вопросил его милость и весело рассмеялся. — Вот уж насмешили, ваше сиятельство!
— Чем же? — без тени улыбки спросила я.
Он помог мне сесть в коляску, устроился радом и буркнул:
— Извините, я вовсе не потешаюсь, просто ваши слова мне кажутся шуткой. Ну кто в здравом уме пойдет лечиться к женщине?
— Однако к знахаркам не гнушаются ходить не только простолюдины, но и аристократы, причем, мужчины, — пожала я плечами. — Люди верят в силу трав также страстно, как и в силу магии. И в минуты немочи им не столь важно, кто даст им заветный мешочек со сбором, лишь бы помогло.