— Почему? — полюбопытствовала я.
— Быть может потому, что народ разделяет вкусы своего сюзерена? — хмыкнул государь, а я ответила пытливым взглядом. Однако не стала требовать пояснений, это было всё равно лишено всякого смысла. Раз уж не ответил сразу, то будет изворачиваться и дальше.
— Тогда отчего эта рассеянность? — спросила я об ином. — Что тебя тревожит?
Вместо ответа король поцеловал меня в шею и распрямился.
— Ты готова, душа моя? — спросил он, теперь рассматривая ожерелье на моей шее, то самое, которое сам подарил мне утром. — Ты вновь права, — неожиданно произнес Ив, — тебе и вправду нужны вот такие вот изящные невесомые вещицы. Отныне я не стану увешивать тебя тяжелыми вычурными побрякушками. Невероятно мило смотрится.
Я поднялась на ноги и развернулась к нему. Накрыв плечи короля ладонями, я заглянула ему в глаза:
— Что с тобой, мой дорогой хищник?
— Ничего такого, что могло бы вызвать беспокойство, — государь взял меня за руку, поднес ее к своим губам и улыбнулся: — Обо всем этом говорить еще рано. Придет время, и я поделюсь с тобой своими соображениями. Но ты должна знать, что они совершенно безобидны. Так ты готова?
Отступив от монарха, я неспешно обернулась вокруг своей оси и приподняла руки:
— Что скажешь?
— Прекрасна, — рассмеялся Ив, и я ответила:
— Тогда я готова.
Я воспользовалась предложенной рукой, и мы покинули покои. Наш путь лежал в тронную залу. Теперь я входила туда вместе со свитой государя, а не ожидала его появления внутри вместе со всеми придворными. И когда мы спустились, приближенные уже ожидали своего монарха. Здесь же стояли и пажи с мантией, от которой он избавится, как только торжественная часть приема будет окончена. И когда все атрибуты власти были на короле и у короля, он кивнул распорядителю, в почтении застывшему в стороне.
— Вы очаровательны, — шепнул мне Дренг, подле которого я стояла. Он подал мне руку, и я, накрыв предложенный локоть пальцами, улыбнулась:
— А вы всегда хороши, ваше сиятельство.
— Этого у меня не отнять, — не стал со мной спорить болтун.
— Кто ж станет отнимать то, чего нет? — усмехнулся магистр Элькос.
— Ну, разумеется, — едко ответил его сиятельство. — Куда же без вас, сварливый старикан.
В этот момент заиграли музыканты, и государь вошел в тронную залу. Разговоры прекратились, и свита последовала за своим сюзереном. Придворные поклонами встречали короля, он ударил посохом власти об пол, ответив им, и направился к трону под бравурную музыку, заполнившую залу. Мы с Дренгом и магистром – моими вечными спутниками в минуты, когда Ив не мог сопровождать меня, встали на отведенные нам места.
Монарх поднялся на возвышение, сел на трон, и музыканты, закончив «Слава королю», заиграли гимн Камерата. Хор, стоявший на балконе, влился в мелодию. И когда последние ноты растворились в воздухе, теперь уже и мы вместе с остальными склонились перед величием нашего государя. И вновь он ударил посохом об пол.
— Приветствую вас, дети мои, — негромко произнес король, но звук его голоса долетел до каждого уголка залы.
— Пусть хранят Боги Камерат и его государя! — дружно гаркнули мужчины.
— Слава королю! — подхватили женщины.
— Да пребудет с нами благодать Вседержителя и прочих Богов, — закончил традиционное приветствие Ивер, полагавшееся на такие приемы, а день рождение монарха приравнивалось к важным государственным событиям, что само собой разумеется. Потому и одеяние его было полноценным, и все атрибуты власти находились не в хранилище, а при нем.
Далее должны были последовать поздравления. Первыми, конечно же, выступали послы чужих государств. Они передавали добрые пожелания от своих правителей, далее представители рода Стренхетт из младших ветвей, некоторые из них были столь дальнего родства, что его можно было проследить лишь на родовом древе, но, тем не менее, капля королевской крови ставила их выше тех, кто еще ждал своей очереди.
И каждый из мужчин этих семей мог быть оглашен наследником в равной степени, как и сын герцога Ришема. По сути, только выбор короля в отсутствии собственного сына, возвышал любого из них. Ребенок Нибо и Селии нисколько не превосходил их шансов, и выбор падал на него лишь потому, что герцогиня Ришемская приходилась родной сестрой государя.