— Странно! — сказала она.
— Что такое? — спросили обе дочери и Родриго.
— Без сомнения, это от испуга… Я страдаю… я… О Боже! Боже мой!..
Это были последние слова, которые произнесла Елена Ваночча.
Она привстала… и всем телом опрокинулась на скамью, холодная, бледная, умирающая… мертвая…
— Матушка! — вскричали обе дочери, бросаясь к ней. — Матушка!..
Презренная Роза осмеливалась звать мать, зная, что она ей не ответит.
Она не могла ответить, потому что дочь убила ее.
Еще утром Родриго, показывая ей пузырек, говорил молодой девушке:
— Здесь твоя и моя свобода. Чувства твои те же? Сегодня вечером мать твоя умрет. Когда ты будешь моею?
— Завтра, — ответила Роза.
Еще через день, Родриго, по уговору с цыганом, отправился в Аламедо.
Цыган явился на свидание первым и один. Родриго пришел без провожатых. Евзегир стоял, прислонясь спиной к дереву. У ног его на песке лежала шляпа, он походил на тех, которые привлекают сострадание своим уродством.
Проходя мимо него, Родриго бросил в шляпу обещанную сумму.
— Да благословит вас Господь, сеньор, — пробормотал цыган. Но Родриго был уже далеко; цыган оставался еще несколько минут на своем месте.
Но смешно и странно оставаться просить милостыню, имея в кармане две тысячи дукатов! Цыган положил кошелек в карман, поднял шляпу и пошел по дороге в Граи, к тому леску, в котором они раскинули шатры. Он шел шибко, но прыткие ноги не спасли его от угрожавшей ему участи. А его участью была смерть.
Родриго нашел двух негодяев, которые за двадцать дукатов готовы были убить двадцать цыган.
— Сегодня вечером, в восемь часов, в Аламедо, — сказал он им, — я покажу вам человека.
— Очень хорошо.
Человек был им показан.
Не доходя нескольких шагов до своих шатров, в маленьком лесу, цыган упал мертвый, даже не вскрикнув, пронзенный двумя кинжалами, из которых один прошел между плеч, а другой попал в самое сердце. Убийство было совершено быстро и искусно. Он умер прежде, чем почувствовал, что его убивают.
— Обыскать его? — спросил один из наемных убийц.
— К чему?! Что ты думаешь найти у него?..
— Все равно!.. Рискнем!..
— Что такое?
— Кошелек, другой, третий!..
— И полные золота!.. Вероятно, оно украдено им у этого молодого господина, который заплатил нам за то, чтобы мы его убили.
— Нам-то какое дело?!
— Конечно, никакого!.. Барашек зарезан, шерсть — наша.
Двое негодяев возвратились в Валенсию пьянствовать и играть на деньги Родриго, которые его мало трогали.
Он заплатил две тысячи дукатов, чтобы одному обладать тайной, и не считал, что заплатил дорого.
Такова история яда Борджиа, который в течение сорока лет сеял смерть во всей Италии, ибо, когда Родриго состарился, он — как добрый отец — открыл важный секрет двоим своим любимым детям, Чезаре и Лукреции, как приготовлять этот яд, который был усовершенствован им самим.
Убивать постоянно одним и тем же способом — скучно и неудобно!
Среди прочих его изобретений следует упомянуть о ключе, который обладал свойством, производя маленькую, почти незаметную ранку, убивать каждого, кто имел неосторожность отпирать им. Дело в том, что в ларце, отпиравшемся этим ключом, замок был туговат и, чтобы отпереть, требовалось небольшое усилие, а именно из-за этого усилия головка ключа укалывала руку отпиравшего. Укол был ничтожен, но зато смертелен.
Но мы рассказываем не историю Родриго Борджиа, а историю его дочери Лукреции. Она была еще в колыбели, когда он уехал в Рим готовиться долгими годами притворства к апостольскому престолу. Долгие годы! Да, Родриго ждал, по крайней мере, тридцать лет возможности взойти на трон св. Петра.
— Терпение, долгое терпение! — говорил он Розе.
Он, быть может, и не подозревал всей справедливости своих слов.
В первое время своего пребывания в Риме, чтобы хоть немного усладить горечь разлуки, Родриго каждый месяц приезжал на несколько дней в Венецию, но, сделавшись кардиналом, из боязни скомпрометировать себя, посвящал радостям любви очень немного часов, да и то через долгие промежутки: с 1458 до 1484 года, то есть в течение двадцати шести лет, Роза и Родриго виделись едва пятнадцать раз.
Но несмотря на редкие свидания, Родриго не переставал доказывать своей любовнице и детям искренность своей привязанности. Каждую неделю он писал Ваночче и высылал ей деньги. Она с детьми жила в роскоши. Домом управлял друг Родриго, дон Мануэль Мельхиори, слывший братом Розы и наблюдавший только за благосостоянием своей сестры и племянников, не позволяя себе делать ни малейшего замечания относительно их поведения. Это было необходимой скромностью со стороны дона Мануэля, иначе он из полезного и приятного стал бы стеснителен и скучен.