Куртизанка отблагодарила флорентийца за этот ответ нежным взглядом.
— Благороднейший дворянин Италии или Франции не выразился бы лучше, — сказала она. — И я радуюсь, Пьетро Буонавентури, потому что я буду сперва твоей любовницей, а потом твоим другом. Ты прав: эта ночь принадлежит мне. И в эту ночь любовница хочет забыть, как забудешь и ты, что твое сердце бьется для другой. Завтра утром с тобой будет говорить друг. Идем.
Гондола остановилась пред дворцом Ангарани, изящным небольшим дворцом, фасад которого весь был покрыт мрамором и украшен легкой, грациозной колоннадой. В этом палаццо, подарке знатного вельможи, жила Маргарита, и в него-то и вошел с ней Пьетро Буонавентури и провел в нем с ней одну из сладостнейших ночей…
Такую сладостную, что он пожалел, почему она должна быть единственной.
Но Маргарита была причудливым созданием: любовь была для нее то средством еще и еще пополнить золотом свои ларцы, то капризом, который угасал тотчас после насыщения.
При первом свете дня, от которого побледнел свет розовых свечей, горевших в канделябрах, Маргарита, освободившись из объятий любовника на одну ночь, соскочила с постели и сказала:
— Теперь, Пьетро Буонавентури, поговорим о той, которую вы любите. Поговорим о Бианке Капелло. Почему я буду счастлива, когда она будет твоею? Очень просто. Потому что она честная девушка, а я куртизанка. Потому что я не имею возможности выйти за тебя замуж, а если она сделается твоей любовницей — она обесчестит свое имя, а обесчещенная — станет вровень со мной… Как я отдам ее? Очень просто. Она ведь любит?
— Я думаю.
— А я уверена. Встань и пиши, что я буду тебе диктовать.
Пьетро повиновался: он встал, быстро оделся и, усевшись за стол, написал письмо, которое было продиктовано ему Маргаритой:
«Дорогая Бианка!
Меня убивает отчаяние, уже три дня, как я лежу в постели, от вас зависит спасти меня. Желаете ли вы этого? Если желаете, то сегодня вечером, в полночь, когда все уснет во дворце вашего отца, выйдите из маленькой двери, выходящей на улицу против моего дома, и войдите в мою комнату. Одной вашей улыбки будет достаточно, чтобы возвратить меня к жизни; если вы покинете меня, я умру».
— И вы полагаете, Маргарита, — сказал Пьетро Буонавентури, — что Бианка Капелло откликнется на этот зов?
— Да, но чтоб подтвердить содержание этого письма, вы должны все эти три дня не выходить из комнаты, не показываться даже у окна. Считая вас при последней крайности, Бианка Капелло не будет противиться тому, что она сочтет своим священным долгом.
Пьетро покачал головой.
— Вы сомневаетесь, — продолжала куртизанка, — и это сомнение ошибочно, мой друг, потому что как хотите, а я лучше вас знаю Бианку Капелло. Она скучает во дворце своего отца, особенно после смерти своей матери. Она тем более скучает, что природа одарила ее пламенным воображением и огненным темпераментом. Я говорю вам, что двадцать ночей она провела у своего окна после первой встречи с вами, пожирая взглядами то узкое пространство, которое отделяет ее от вас; ваше имя постоянно на уме у нее и на губах. Полноте! Вы хотите сделать своей любовницей одну из первых девушек в Венеции, потому что в обладании ею ваши надменные инстинкты предвидят не только богатство, но даже могущество, а когда я открываю вам дорогу для достижения цели — вы отказываетесь!..
— Я не отказываюсь, — возразил Пьетро, — я спрашиваю самого себя, каким образом вы узнали Бианку Капелло лучше, как вы справедливо говорите, меня самого?
Маргарита улыбнулась.
— Это мое дело, — ответила она. — От вас зависит воспользоваться моим знанием и помощью. Подписали вы письмо?
— Да.
— Пометили ли вы его воскресеньем 9 мая?
— Нет.
— Пометьте. Хорошо! Теперь отправляйтесь домой, запритесь и, как я вам советовала, до воскресенья не показывайте никаких признаков жизни. В воскресенье, в полночь, Бианка Капелло будет у вас… И вы не будете, как сегодня, сожалеть, что какая-нибудь старая дуэнья помешает вам в самую интересную минуту разговора… И когда кончится этот разговор, ничто не помешает вам начать другой, десять других… сто других, столь же сладостных…
Маргарита сопроводила эти слова взрывом хохота; Буонавентури хотелось узнать, в чем дело, но куртизанка показала ему на дверь, и он только сказал:
— Прощайте же! Благодарю вас.
— О! — небрежно ответила она. — Вы не обязаны мне благодарностью. Я же не скрыла от вас, что в данном случае я тружусь в основном для себя.