- Вы разбогатели, как можно видеть по вашему платью, - сказала она весело. - И выглядите вполне изящно для того, чтобы быть королевой.
Нелл воскликнула:
- Вы совершенно правы, мадам. И я вполне шлюха для того, чтобы быть герцогиней.
Герцогиня двинулась дальше, ей вслед раздался смех Нелл, Бекингема и Рочестера.
Лицо Луизы осталось бесстрастным. Она полагала, что Рочестер дурак, постоянно изгоняемый с королевского двора за непристойности, адресуемые всем вокруг без разбора, включая короля, его распутство сведет его скоро в могилу, нет нужды о нем думать. Что касается продавщицы апельсинов - бог с ней, с шутихой. Кроме того, королю она нравится, и он будет противиться предложению запретить ей бывать при дворе; оружием Нелл Гвин были колкости, а в этом искусстве Луиза не могла с ней соперничать. Игра словами нелегко давалась Луизе даже на ее родном языке. Но с ними был человек, который вскоре в полной мере ощутит на себе ее недовольство. Милорд Бекингем уж давно мог бы перестать похваляться своим влиянием, если бы она этого захотела.
***
Герцог Монмут был доволен женитьбой герцога Йоркского.
- Ничего другого он сделать и не мог, - говорил он своим закадычным друзьям, - чтобы больше меня обрадовать. Люди пришли в ярость. И разве их можно винить? Мой дядя сущий дурак, если думает, что ему удастся ввести католичество в Англии.
Ему доложили, что Росс, его старый слуга, хочет повидать его, а когда Росса пустили к нему, ему стало ясно, что Росс хочет сообщить ему что-то без свидетелей.
Монмут тут же провел его в укромное место, где они могли поговорить наедине. Росс смотрел на него с тем восхищением, которое Монмут привык видеть в глазах многих окружающих его людей.
- Позвольте мне, ваша милость, - сказал Росс, - хоть минутку поглядеть на вас. Я помню вас малышом - самым живым и красивым малышом, за которым мне когда-либо приходилось присматривать. Мне приятно видеть вас в добром здравии.
Монмут терпеливо слушал. Он любил восхваления.
- Пожалуйста, продолжайте, - попросил он.
- Лишь одно, имеющее отношение к вашей милости, раздражает меня.
- Неудачный поворот судьбы? - подсказал Монмут.
- Именно. Что за король получился бы из вас! Сколько людей толпилось бы на улицах, выкрикивая приветствия, если бы вас звали, как наследника престола, принцем Уэльским - Иаков, принц Уэльский, а не Иаков, герцог Монмутский.
- Всего лишь формальность.., всего лишь подпись на документе... - тихо проговорил Монмут.
- И из-за этого страна лишается лучшего короля, который когда-либо мог бы у нее быть!..
- Вы, Росс, пришли ведь не только затем, чтобы сказать мне это?
- Нет, милорд. Когда я наблюдал, как вы учились ездить на лошади или владеть шпагой, я, бывало, представлял себе, что когда-нибудь король признает вас своим законным сыном. Я, бывало, так ясно все это себе представлял... Что его величество пошлет за вами, когда вам исполнится год или чуть больше.., и это случилось. Что его величество вас очень любит.., и это тоже случилось. Что его величество объявляет о женитьбе на вашей матушке и о том, что вы наследуете корону...
- Но этого не случилось, - с горечью сказал Монмут.
- Это все еще могло бы быть, милорд.
- Каким образом?
- Чует мое сердце, что у вашего отца и Люси Уолтер была формальная брачная церемония.
- Мой отец утверждает, что ее не было, и я вполне этому верю. Итак, поскольку португалка бесплодна, он с большой радостью признал бы меня своим законным сыном. Если бы совесть ему позволяла...
- Совесть королей часто обслуживает выгоду.., но о присутствующих не говорят.
- Вы хотите сказать, что мой отец отрицает факт брака, который имел место? Но почему?..
- Почему, милорд? Ваша матушка была.., снова прошу прощения.., женщиной, у которой было много любовников. И ее положение не позволяло ей выйти замуж за короля. Ваш отец в то время был молод - ему было всего восемнадцать лет, - а молодые люди часто совершают неблагоразумные поступки. Та, которая была достойна стать женой принца в изгнании, не могла принадлежать правящему королю.
- Вы что-то знаете, Росс. Вы хотите сказать, что мой отец был женат на моей матери?..
- Я просил Козина, епископа Даремского, дать мне свидетельство о браке. Росс лукаво улыбнулся. - Оно могло у него быть. Он был капелланом в Лувре для тех, кто принадлежал к англиканской церкви во времена революции в Англии.
- Росс, вы добрый малый! И что он говорит?
- Он утверждал, что никакого свидетельства не было. Он с негодованием спросил меня, уж не предлагаю ли я ему подделать его.
- Ну и.., что - теперь он обещает представить его?
- Он умер.
- Тогда какой от него прок?
Лицо Росса медленно расплылось в улыбке.
- Мои друзья - а они и ваши тоже - готовы поклясться, что, умирая, он прошептал о черной шкатулке, в которой находилось свидетельство, подтверждающее, что Люси Уолтер была женой вашего отца.
- Росс, вы самый хороший друг, какой только может быть на свете...
- Я относился к вам как к сыну, когда стал вашим дядькой в доме милорда Крофта. И я сделаю все, чтобы ваше заветное желание исполнилось.
- Спасибо вам. Росс, спасибо... Но ведь мой отец жив... Что он-то скажет об этой.., черной шкатулке?
Какое-то мгновение Росс молчал, потом сказал:
- Король, ваш отец, любит вас. Страна не хочет короля-католика. Герцог Йоркский, отказавшись от поста первого лорда адмиралтейства, тем самым обнаружил свою приверженность папизму. А теперь вот эта женитьба. Король любит мир и покой... Он любит мир больше, чем правду. И он любит вас. Он любит своих детей, но каждый знает, что его любимцем является его старший сын. Очень может быть, что он - и я, относясь к вам по-отцовски, понимаю его чувства - из любви к вам согласится с этой историей о черной шкатулке.
Монмут обнял своего старого слугу.
- Вы, - Сказал он, - мой лучший друг. Я никогда этого не забуду.
Росс опустился перед ним на колени и поцеловал руки герцога.
- Да здравствует принц Уэльский! - провозгласил он.
Монмут молчал, его темные глаза сияли, ему слышались приветственные возгласы народа, голова его уже ощущала тяжесть короны.
***
Сплетни бушевали в Лондоне так же неистово, как пожар несколько лет тому назад, и некоторые утверждали, что они не менее опасны.
Король был женат на Люси Уолтер. Епископ Даремский перед смертью говорил о черной шкатулке.., о черной шкатулке, в которой находились судьбоносные документы, документы, которые однажды позволят герцогу-протестанту Монмуту надеть корону.
- Но где же черная шкатулка? - спрашивали некоторые. - Разве ее не надо предъявить?
- Многие заинтересованы в том, чтобы ее так и не удалось отыскать. Сторонники герцога Йоркского будут клясться, что ее не существует.
Господствующей религией в стране была протестантская, и к идее вступления на трон короля-католика граждане относились с непримиримостью, доходящей до ненависти. Что касается буйств молодого Монмута, они готовы были о них забыть. Зато отлично помнили то, что он был молод, хорош собой, прославился доблестью в боях, был протестантом и сыном короля Карла.
Монмут ждал, как отнесется к этим слухам его отец. Сын никогда не мог понять, что скрывается за его задумчивым, циничным и часто грустным взглядом.
Он обратился с просьбой, чтобы его официально утвердили главнокомандующим.
Встретив своего дядюшку, он сказал ему об этом. Иаков, будучи не в силах скрыть неприязненных чувств к племяннику, усилившихся из-за гуляющих повсюду слухов, резко ответил ему, что считает, что тот не обладает достаточным опытом.
- Но вам этот пост тоже не достанется, милорд, - сказал с улыбкой Монмут. - Вы не проходите в связи с тест-актом. Вы же знаете, что все гражданские и военные должностные лица обязаны давать торжественную присягу в соответствии с обрядом англиканской церкви.
- Я все это знаю, - ответил Иаков. - Но ведь и нынешнее ваше положение дает вам достаточную власть.