Платье мое, подарок от крестного Монмартеля, из прозрачного серо-голубого шелка с юбкой из трех ярусов тончайшего газа, идеально подходит к моим глазам. Никто не мог отвести от меня глаз. А сегодня вечером ко всему этому добавится еще одна изюминка, поможет моей красоте расцвести еще ярче: любовь.
Комнаты великолепного замка де Вилль, декорированные виноградной лозой и цветами, вмещали толпы людей. На бал приглашения не рассылали, и вскоре ограждения были сметены, когда массы хлынули внутрь. Я едва успела увернуться от кувшина со льдом, который упал с плеча водоноса, а незнакомые люди столько раз меня толкали, что и не сосчитать. Кто-то проявляет ко мне уважение; другие одаривают меня мрачными взглядами.
Потом я узнаю герцога д’Эйена, который как раз пробирается ко мне, его парик возвышается над толпой в невысоких головных уборах подобно величественной белой башне. Не говоря ни слова, он накидывает на меня толстый черный костюм-домино и сопровождает через задние двери, потом на улицу в волшебную ночь. На холодном ветру медленно кружатся пушистые снежинки.
Я усаживаюсь в ожидающий экипаж, и там сидит он, тоже в черном плаще, треуголке и красной маске. Он целует меня в щеку, приобнимает меня, и я усаживаюсь рядом с ним. Мы впервые с ним настолько близко, и я даже удивляюсь, насколько же естественно сидеть вот так, как будто мое тело было вырезано из ребра, чтобы идеально подходить к его телу. Мне кажется, что я вернулась домой. Все встало на свои места.
– Куда направимся, моя прелестница? – шепчет он мне на ухо. Никуда! Я хочу сидеть вот так целую вечность, но экипаж уже тронулся, извозчик кричит, чтобы толпа расступилась перед нами, когда мы выезжаем на главную дорогу.
– На улицу Добрых Детей, – отвечаю я, направляя экипаж в дом моей матери, дом моего детства, неподалеку от того места, где мы находимся. Экипаж медленно катится по запруженным улицам, весь город опьянен весельем и фейерверками, а снег и луна освещают все происходящее.
– Боже мой, как медленно мы едем, – жалуется герцог д’Эйен, сидящий напротив нас, пытаясь высвободить свой высокий парик из драпировок на потолке экипажа.
– А я не могу представить себе более приятного времяпрепровождения, – говорит король, еще сильнее прижимая меня к себе. – Как по мне, то я не против стоять в заторах до следующего вторника.
Я плыву, я свободна, парю в эйфории, и только мягкое сдавливание руки вокруг моей талии привязывает меня к этому миру.
– Какое приключение, милая моя, какое приключение! – восклицает король, зарываясь лицом мне в шею. – Двадцать четыре человека охраны, и никому не известно о моем местонахождении.
Я молчу, да и к чему тут слова!
Как я и предполагала, в доме никого нет, только пара слуг, которые держатся в тени. Входит король, снедаемый любопытством и нетерпением; я уверена, что он раньше никогда не бывал в таком скромном жилище. Но ему известно, кто я есть и кем я не являюсь. Я не намерена стыдиться своего происхождения.
– Какая восхитительная комната! – восклицает он. – Такая маленькая и уютная. Такая маленькая, – повторяет он, оглядываясь вокруг. – Я чуть не цепляюсь макушкой за потолок! Какой уютной она от этого становится. – Он бродит по комнате, берет деревянный канделябр, с любопытством вглядывается в висящую над камином небольшую картину, написанную маслом, с изображением собаки. – И ковер… он из телячьей кожи?
Я тихонько запираю дверь; слугам были даны четкие указания, но им, возможно, будет трудно удержаться и не войти. Я с удовлетворением замечаю, что все готово: в кувшине стоит мадера, блюдо с маринованными яйцами, тяжелое фетровое одеяло на стуле у дивана. Я беру стакан молока, одиноко стоящий у серванта, и выливаю его в цветочный горшок.
– Я разожгу для нас камин, сир.
– Как интересно! Вы умеете разжигать огонь, моя милая? Вот так удивили! Какими же еще талантами вы обладаете, о которых я не знаю?
Я заливаюсь румянцем, а он смеется, жалея о двусмысленности высказывания.
Он устраивается на диване и смотрит на меня.
Вскоре весело пылает огонь, я сижу на полу у камина, грею руки, ощущая спиной его близость. Луи – мой Луи. Наконец-то. Я развязываю огромную накидку, и она бархатным озером падает вокруг меня. Я делаю глубокий вдох, оглядываюсь на него, взгляд мой исполнен неприкрытых надежд, счастья и любви.
Он присаживается рядом со мной на пол, у камина, до меня начинает доходить, что сейчас произойдет: должна признать, в своих мечтах так далеко я не заходила. Нежными пальцами он тянется к моей накидке, и от его прикосновений меня пронзает острая боль. Когда его пальцы касаются моей шеи, волос, его дыхание становится прерывистым, поверхностным.