В царствование Великой посылали обыкновенно к Анне Степановне (Протасовой - В. Б.) на пробу избираемого в фавориты Ее Величества. По осмотре предназначенного в высокий сан наложника, матушке-государыне лейб-медиком Роджерсоном, и по удостоверению представленного годным на службу относительно здоровья, препровождали завербованного к Анне Степановне Протасовой на трехнощное испытание.
Когда нареченный удовлетворял вполне требования Протасовой, она доносила всемилостивейшей государыне о благонадежности испытанного, и тогда первое свидание было назначено по заведенному этикету двора или по уставу высочайше для посвящения в сан наложника конфирмованному. Перекусихина, Марья Саввишна и камердинер Захар Константинович были обязаны в тот день обедать вместе с избранным. В 10 часов вечера, когда императрица была уже в постели, Перекусихина вводила новобранца в опочивальню благочестивейшей, одетого в китайский шлафрок, с книгою в руках и оставляла его для чтения в креслах подле ложа помазанницы. На другой день Перекусихина выводила из опочивальни посвященного и передавала его Захару Константиновичу, который вел новопоставленного наложника в приготовленные для него чертоги; здесь докладывал Захар уже раболепно фавориту, что Всемилостивейшая Государыня высочайше соизволила назначить его при высочайшей особе своей флигель-адьютантом, подносил ему мундир флигель-адьютантский, шляпу с бриллиантовым аграфом и 100 000 рублей карманных денег. До выхода еще государыни - зимою в Эрмитаж, а летом - в Царском Селе, в сад, прогуляться с новым флигель-адьютантом, которому она давала руку вести ее, передняя зала у нового фаворита наполнялась первейшими государственными сановниками, вельможами, царедворцами, для принесения ему усерднейшего поздравления с получением высочайшей милости. Высокопреосвященнейший пастырь митрополит приезжал обыкновенно к фавориту на другой день посвящения его, и благословлял его святою иконою!
Впоследствии процедура усложнялась, и после Потемкина фаворитов проверяла не только "пробир-фрейлина" Протасова, но и графиня Брюс, и Перекусихина, и Уточкина. В случае же с Васильчиковым обошлись, кажется, не столь сложным испытанием. После этого его наставником по дворцовым делам стал князь Ф. С. Барятинский - один из убийц Петра III. Барятинский был посвящен в интригу с самого начала и успешно сыграл роль добровольного сводника. Роман с Васильчиковым только начался, как в Яссы от одного из братьев Орловых пришло известие о случившейся в Петербурге перемене. Григорий Григорьевич немедленно бросил все и помчался в Зимний дворец. Он скакал день и ночь, надеясь скорым появлением изменить положение в свою пользу. Но его надеждам не суждено было осуществиться: за много верст до Петербурга его встретил царский фельдъегерь и передал личное послание императрицы, которая категорически потребовала "избирать для временного пребывания Ваш замок Гатчину". Орлов повиновался беспрекословно тем более, что в рескрипте указывалась и причина - "Вам нужно выдержать карантин". А он ехал с территории, где свирепствовала чума. И потому у него не было резона не подчиниться приказу царицы.
* * *
Уже известный нам Гельбиг писал: "Воспитание и добрая воля лишь в слабой степени и на короткое время возмещают недостаток природных талантов. С трудом удержал Васильчиков милость императрицы не полные два года...
Когда Васильчиков был в последний раз у императрицы, он вовсе не мог даже предчувствовать того, что ожидало его через несколько минут. Екатерина расточала ему самые льстивые доказательства милости, не давая решительно ничего заметить. Едва только простодушный избранник возвратился в свои комнаты, как получил высочайшее повеление отправиться в Москву. Он повиновался без малейшего противоречия... Если бы Васильчиков, при его красивой наружности, обладал большим умом и смелостью, то Потемкин не занял бы его место так легко. Между тем Васильчиков прославился именно тем, что ни один из любимцев Екатерины не мог у него оспорить - он был самый бескорыстный, самый любезный и самый скромный. Он многим помогал и никому не вредил. Он мало заботился о личной выгоде и в день отъезда в Москву был в том же чине, какой императрица пожаловала ему в первый день своей милости. Васильчиков получил за время менее двух лет, что он состоял в любимцах, деньгами и подарками 100 тысяч рублей, 7 тысяч крестьян, приносивших 35 тысяч рублей ежегодного дохода, на 60 тысяч рублей бриллиантов, серебряный сервиз в 50 тысяч рублей, пожизненную пенсию в двадцать тысяч и великолепный, роскошно меблированный дом в Петербурге, который императрица потом купила у Васильчикова за 100 тысяч рублей и подарила в 1778 году другому фавориту - Ивану Николаевичу Римскому-Корсакову. Вскоре по удалении от двора Васильчиков женился и был очень счастлив".
Придворные недоумевали, почему столь быстро и столь внезапно произошла такая странная и неожиданная перемена?
А перемена эта не была ни странной, ни неожиданной. Однако, для того, чтобы понять, как и почему все это случилось, следует вернуться назад и пристально присмотреться к человеку, внезапно появившемуся на горизонте 35-летнему кавалерийскому генералу Григорию Александровичу Потемкину.
...Секретари и столоначальники из Герольдии, старые придворные и генералы делились воспоминаниями об отце Потемкина, о его дядьях и со стороны отца и со стороны матери, а люди из ученого сословия припоминали, что, как будто, в Московском университете, или же в гимназии при нем, когда-то видели они и самого Григория Александровича.
Постепенно картина прояснилась.
Григорий Александрович Потемкин родился 13 сентября 1739 года, в селе Чижове, близ Смоленска, и, стало быть, был десятью годами младше государыни.