Между ущельем Мелфы и Валериевой дорогой имелся проход, больше похожий на горную тропу. Тропа эта пересекала горы возле Атины позади ущелья Мелфы – в дикой местности; шла до города Сора, расположенного на изгибе реки Лирис, затем к Требе, к городу Сублаквей и наконец выходила на Валериеву дорогу, почти на милю восточнее местечка Вария, у маленькой деревушки под названием Мандела. Тропа немощеная, за ней даже никто не следил, но она существовала там столетия. По этому пути пастухи каждое лето перегоняли свои стада с пастбища на пастбище. По этой дороге стада вели на продажу или на бойню на Овечье поле и в долину Камен, что примыкали к Авентину.
Если бы Сулла вспомнил то время, когда он шел маршем из Фрегелл к Фуцинскому озеру, чтобы помочь Гаю Марию победить Силона и марсов, он вспомнил бы и эту пастушью тропу, потому что тогда он смог пройти по ней от Соры до Требы. Но в Требе он свернул с тропы и не подумал выяснить, куда она ведет севернее Требы. Так что один шанс, который имелся у Суллы, чтобы перехитрить Мутила, он проглядел. Полагая, что единственная открытая самнитам дорога, если те решат атаковать Рим, была Аппиева, Сулла оставался в своем ущелье на Латинской дороге и следил, уверенный, что врасплох его не застанут.
И пока он выжидал, самниты и их союзники с трудом продвигались по горной тропе, проторенной пастухами и скотом. Их путь пролегал по враждебной Риму территории. Самниты думали, что недосягаемы для самых передовых дозоров Суллы. Позади остались Сора, Треба, Сублаквей, и наконец самниты вышли на Валериеву дорогу у Манделы. Теперь они находились на расстоянии одного дня пути от Рима. Тридцать миль по превосходной дороге. Валериева дорога спускалась вниз, шла через Тибур и долину реки Анио и заканчивалась на Эсквилинском холме ниже двойного крепостного вала в Риме.
Но это было не лучшее место для вторжения в город, поэтому, когда большая армия приблизилась к Риму, Понтий Телезин и Брут Дамасипп прошли по дивертикулу, который привел их на Номентанскую дорогу к воротам Рима возле Квиринальского холма. И там, у этих ворот, их ждал укрепленный лагерь, который построил для себя Помпей Страбон во время осады Рима Цинной и Гаем Марием. К ночи последнего дня октября Понтий Телезин, Брут Дамасипп, Марк Лампоний, Тиберий Гутта, Цензорин и Каррина удобно устроились в этом лагере. Утром они атакуют.
Известие, что армия в девяносто тысяч заняла старый лагерь Помпея Страбона за Квиринальскими воротами, пришло Сулле той же ночью. Он был пьян, но еще не спал. Немедленно затрубили рога, забили барабаны, люди соскакивали с постелей, везде горели факелы. Мгновенно протрезвев, Сулла созвал легатов.
– Они нас опередили, – процедил он сквозь сжатые губы. – Как они это сделали, я не знаю, но самниты сейчас у Квиринальских ворот и готовы атаковать Рим. На рассвете мы выступаем. Нам нужно пройти двадцать миль, часть пути по горам, но мы должны явиться к Квиринальским воротам утром, к сражению. – Сулла повернулся к командующему кавалерией Октавию Бальбу. – Сколько лошадей у тебя возле озера Неми, Бальб?
– Семьсот, – ответил Бальб.
– Тогда выступай сейчас же. Выйди на Аппиеву дорогу и лети как ветер. Ты подойдешь к Квиринальским воротам за несколько часов до того, как я, надеюсь, приведу туда пехоту, поэтому тебе придется удерживать их. Не знаю, что ты предпримешь, как ты это сделаешь! Просто приди туда и удерживай их до моего появления.
Октавий Бальб не тратил времени на разговоры. Он вышел от Суллы, кликнул коня и улетел, прежде чем Сулла заговорил с другими легатами.
Их было четверо – Красс, Ватия, Долабелла и Торкват. Потрясенные, но не потерявшие способность соображать.
– У нас здесь восемь легионов, и их должно быть достаточно, – сказал Сулла. – Это значит, что у противника в два раза больше. Я сейчас набросаю план, потому что, когда придем на место, времени для совещаний не будет.
Он замолчал, испытующе глядя на своих людей. Кто из них лучше? Кто способен повести солдат за собой в предстоящем отчаянном столкновении? По праву это должны быть Ватия и Долабелла, но лучшие ли они? Его взгляд остановился на Марке Лицинии Крассе, огромном как скала, непробиваемом, всегда спокойном. Снедаемый алчностью, вор и мошенник, беспринципный, безнравственный и аморальный. И все же из всех четверых ему было что терять в этой войне. Больше, чем всем остальным. Ватия и Долабелла выживут, у них есть влияние. Торкват хороший человек, но не лидер.