Как обстояли дела у Красса и правого крыла, Сулла не имел понятия. Они были слишком далеко от него. Даже с холма он не мог ничего увидеть, но знал: если кто и сумеет справиться, то только Красс и четыре легиона ветеранов под его командованием. И еще он знал, что с самого начала левый фланг был его слабым местом.
Настала ночь, но битва продолжалась при свете тысяч факелов, зажженных на стенах Рима. И словно второе дыхание, к левому флангу Суллы вернулось мужество. Сам он все еще находился здесь, подбадривая испуганных людей Сципиона и участвуя в схватке, потому что его конюх, замечательный парень, никогда не позволял лошади быть помехой.
Вероятно, часа два спустя самниты, дравшиеся с левым флангом Суллы, дрогнули и отступили в лагерь Помпея Страбона. Они были слишком измотаны, поэтому Сулла беспрепятственно вошел в лагерь следом за ними. Охрипшие от крика Сулла, Ватия и Долабелла быстро закончили дело. Их солдаты изрубили на куски самнитов, укрывшихся за укреплениями. Понтий Телезин пал с разрубленным пополам лицом, и его люди запаниковали.
– Никаких пленных, – велел Сулла. – Убейте всех стрелами, если они захотят сдаться.
На этой стадии жестокого сражения было бы трудно убедить солдат пощадить врагов, поэтому все самниты погибли.
Только после разгрома Сулла, теперь верхом на надежном муле, нашел время поинтересоваться судьбой Красса. Правого фланга не было видно. Не видно было и неприятеля. Красс и его противники исчезли.
Около полуночи явился гонец. Сулла бродил по старому лагерю Помпея Страбона, удостоверяясь в том, что лежащие повсюду неподвижные воины действительно мертвы. Он остановился, увидев нового человека.
– Тебя послал Марк Красс? – спросил Сулла гонца.
– Да, – ответил гонец.
– Где же Марк Красс?
– В Антемнах.
– В Антемнах?
– Враг дрогнул и отступил туда еще до наступления ночи. В Антемнах произошло еще одно сражение. Мы победили! Марк Красс послал меня спросить еды и вина для его людей.
Широко улыбнувшись, Сулла крикнул, чтобы отыскали все требуемое, а потом, верхом на своем муле, сопроводил караван вьючных животных по Соляной дороге до Антемн, в нескольких милях от места боя. Там Сулла и Ватия увидели город, невольно ставший ареной сражения и в результате разрушенный. Дома горели ярким пламенем, жители старались не дать пожару распространиться. И повсюду лежали мертвые тела, затоптанные охваченными паникой горожанами, старавшимися спасти свои жизни и имущество.
Красс ждал в дальнем конце Антемн, где он собрал уцелевших противников.
– Около шести тысяч, – сказал он Сулле. – Ватия взял самнитов, мне достались луканы, капуанцы и остатки людей Карбона. Тиберий Гутта убит, Марк Лампоний, я думаю, сбежал, у меня среди пленных Брут Дамасипп, Каррина и Цензорин.
– Хорошо поработали! – Сулла широко улыбнулся, демонстрируя десны. – Долабелле это не понравится, а я вынужден был обещать ему консульство на следующий год, чтобы он согласился оставаться на моей стороне. Но я знал, что выбрал правильного человека, назначив тебя, Марк Красс!
Ватия рывком повернул голову и посмотрел на Суллу, изумленный:
– Что? Долабелла потребовал такого? Cunnus! Mentula! Verpa! Fellator!
– Не обращай внимания, Ватия, ты тоже будешь консулом, – успокоил его Сулла, не переставая улыбаться. – Долабелле ничего это не даст. Он превысит полномочия, когда поедет управлять провинцией, и проведет остаток своих дней в ссылке в Массилии вместе с прочими дураками, злоупотребляющими положением. – Он махнул рукой в сторону вьючных животных. – Где ты хочешь перекусить, Марк Красс?
– Если я смогу найти другое место для пленных, то, думаю, здесь, – отозвался флегматичный Красс, по лицу которого совершенно не видно было, что он только что одержал важную победу.
– Я привел с собой кавалерию Бальба, чтобы сопровождать пленных на Виллу Публика, – сказал Сулла. – К тому времени, как они отправятся, уже рассветет.
Пока Октавий Бальб объезжал пленников Антемн, Сулла вызвал к себе Цензорина, Каррину и Брута Дамасиппа. Хотя они и потерпели поражение, побитыми они не выглядели.
– Ага! Думаю, собираетесь сразиться со мной еще когда-нибудь? – спросил Сулла, опять улыбаясь, но уже грустно. – Ну, мои римские друзья, не будет этого. Понтий Телезин мертв, а остальных самнитов я приказал убить стрелами. Поскольку вы связались с самнитами и луканами, я не считаю вас римлянами. Поэтому вас не будут судить за предательство. Вас казнят. Сейчас.