С и л ь в и я. Умею!
К р и с т е с к у. Ничего ему не будет. Простая формальность, не более. Ну, покритикуем его для вида — и дело с концом. Мы тоже не сомневаемся, что он человек честный. Какие-то шесть леев?! Мелочь!
И о н. Кристеску, хочешь доставить мне удовольствие?
К р и с т е с к у. Хочу.
И о н. Тогда катись отсюда подальше.
К р и с т е с к у. Я же тебе ничего не сделал…
И о н. И не сделаешь. Я не футболист!
К р и с т е с к у. Эй, Ион…
И о н. Никакой я тебе не Ион, я господин Ион. Сам себе господин. Так и обращайся ко мне: господин Ион.
К р и с т е с к у. Господ, браток, вроде бы больше нету.
И о н. Мы с тобой не братались. Я тебе не друг, не товарищ и не «эй, Ион». А господин Ион. Коротко и ясно. А теперь вали отсюда! Не на такого напал. За беседу со мной ты с меня ничего не получишь!
К р и с т е с к у. Ненормальный, разве я у тебя чего-нибудь прошу?..
И о н. Попросишь в другой раз! Катись! (Поворачивается к нему спиной.)
Кристеску входит в зал заседаний.
С и л ь в и я. Марку невиновен.
И о н. И Адам не был виновен, пока не согрешил с красоткой Евой…
С и л ь в и я. Ион, я клянусь! Перестань издеваться…
И о н. Я не издеваюсь, я всего лишь ухмыляюсь. И не кричи, пожалуйста, потому что я все равно тебя плохо слышу, кричишь ты или говоришь шепотом… Понимаешь, у меня в ушах короткое замыкание… Этот человек не стоит твоих клятв, поэтому я их и не слышу. Что-то замкнулось во мне. Боюсь, это помешает мне стать таким хорошим, каким ты хочешь меня видеть… Да, да, кругом мрак, пробки перегорели, а электрик свихнулся! Это даже идиот Кристеску понимает.
С и л ь в и я. У тебя все идиоты…
И о н. Кристеску — не все.
Входит И о а н а.
А вот и Брижит Бардо…
И о а н а. Марку не приходил?
С и л ь в и я. Нет.
И о н. Не беспокойся, с крестным ничего не случится! Он приспособится к любым обстоятельствам. Это его отличительное мужское качество, не считая оленьих рогов. Иоана, может, добавим ему рогов совместными усилиями? Ой, Сильвия, я забыл представить тебе Иоану… Она и есть та самая, о которой я тебе рассказывал… Та, с которой я был в загсе, строгая моя возлюбленная.
И о а н а. Помолчал бы ты, Ион!
И о н. Почему же, дорогая! Не исключено, что я женюсь на Сильвии, поэтому она должна знать мою биографию…
И о а н а. И тебе не стыдно?
И о н. Мне? Ни в коем случае!
И о а н а. Что было — то прошло… Стыдно!
И о н. Почему это мне должно быть стыдно? А вот и твой любимый муженек!
Появляется М а р к у.
Видишь, он на меня не сердится, он не грустит и не веселится. Любить он никого не любит и ненависти не испытывает. Все для него имеет одинаковую цену, вернее, никакой цены не имеет!
М а р к у. Петру циркуляркой отрезало пальцы.
С и л ь в и я. Что? Когда?
И о а н а. Сегодня утром… Почти в конце смены… (Марку.) Это ты виноват, назначил его в ночную.
М а р к у. Петру не место на комбинате. Он всегда хочет спать…
И о н. Вот почему ты определил его в ночную смену? Чтобы он выспался. Так?
М а р к у. В ночную труднее заметить, что он плохо работает. Петру фактически и не работал. Он пришел ради денег, и его взяли как футболиста…
И о а н а. Но у него ведь есть профессия.
М а р к у. Профессия его не интересует. Он футболист, гуляет, не спит ночами…
И о н. У него же нет комнаты, где ему спать?
М а р к у. Где? У женщин. Ты задаешь мне тот же вопрос, что и он. А почему он не может снять комнату?
И о н. Он ждет, когда ему даст комбинат.
М а р к у. Дадут, когда подойдет очередь. Ждут же семейные, многие и работают на комбинате дольше, чем он.
И о н. Не могу понять: как это получается, что ты всегда прав? И всем желаешь добра. Петру ты поставил в ночную смену, а он, непутевый, отрезал себе пальцы! Мне хочешь добра… Я не женился на Иоане, тогда женился ты…
И о а н а. Я ухожу! Сильвия, ты остаешься?
С и л ь в и я. Нет, иду. Ион, прошу тебя, запомни одну вещь: я очень редко даю клятвы…
Сильвия и Иоана уходят.
М а р к у. Ты опозорил Иоану, а я женился, чтобы спасти ее честь.
И о н. Я опозорил? Почему? Я же не был ее крестным…
М а р к у. Ты опозорил ее в загсе. Я женился, чтобы спасти ее…
И о н. Кто бы мог подумать?! Оказывается, в глубине души ты рыцарь.
М а р к у. Я не жил с ней, как ты утверждаешь…
И о н. И женился ты, чтобы избавить ее от страданий… Замечательный человек! Мамалыга с молоком, да и только. С молоком и с мухами. А теперь ты и мне желаешь добра. Чтобы продемонстрировать, как ты обо мне печешься, ты меня познакомил с Сильвией. Сильвия, подумал ты, поймав мужа, будет держать его на коротком поводке. Не так ли? Очень уж ты боялся, что я тебе с Иоаной наставлю рога и сделаю посмешищем всего города. Вот и решил меня утихомирить, погасить мои порывы. Но сдается мне, что я тебя ненавижу, а ненависть даже женщина не в силах погасить… Разве могу я простить, что из-за тебя столько времени провел за решеткой? А ты хочешь, чтобы я продал свои страдания в обмен на жену и продвижение по службе. Не выйдет: свободу, покой, душу нельзя купить за гроши, которые тебе ничего не стоят! Видишь, какие у меня мускулы! И в голове шарики вертятся. И свою совесть я взаймы не даю. Ни за какое золото мира не продам и не сдам в аренду! Ясно? Меня мутит!..