И о н. Какая же ты красивая! Смотрю я на тебя, не могу налюбоваться. До чего же ты красивая! Вокруг тебя ароматы душистого горошка, цветущей пшеницы, майорана, ночной красавицы и жасмина. Ей-богу, Сильвия.
С и л ь в и я. Нет, Ион, нет.
И о н. Честное слово, Сильвия…
С и л ь в и я. Не говори так, прошу тебя!
И о н. Честное слово! Забудь Кристеску, Марку… Этот кретин раз в жизни сделал полезное дело… Он доказал своей кончиной, что так жить нельзя. Так кончит любой, кто вечно болеет гриппом. Сильвия, клянусь, ты пахнешь васильками, душистым горошком и цветущей пшеницей.
С и л ь в и я. Нет, Ион… Я не люблю тебя… Я хотела выйти за тебя, мне нужна была вывеска, положение… Но сейчас я не могу этого сделать. Если бы я ненавидела тебя… А это не так. Иногда мне кажется, что тебя нет, что ты существуешь только в моем воображении, потому что ты вопишь о вещах, которые вопят и во мне. Порой мне кажется, что это я сама кричу…
И о н. Я есть, Сильвия. Вот моя рука.
С и л ь в и я. Знаю… Но ничего не могу поделать. Ты очень хороший, и я много раз твердила себе, что никогда больше не встречу мужчину, с которым мы так здорово будем понимать друг друга… Но мне никогда не хотелось прижаться к тебе, целовать тебя… И потому я тебя ни разу не поцеловала: даже в такой малости не хотела лгать.
И о н. Почему же ты мне этого не сказала?
С и л ь в и я. Я не хотела делать тебе больно… Но в конце концов поняла, что обязана все рассказать тебе. Я надеялась, что наступит такой момент, когда ты за что-нибудь разозлишься на меня и уйдешь… Но ты не злился…
Она сняла одеяло с плеч и положила его обратно на постель, откуда взял его Ион.
И о н. Согрелась?
С и л ь в и я. Да.
И о н. И затылок не болит? И горло?
С и л ь в и я. Нет. Есть хочется.
И о н. Остался хлеб и простокваша, поешь…
Сильвия ест, Ион одевается.
С и л ь в и я. Не уходи… Ночуй здесь…
И о н. Я должен найти девушку, которую ищу… Я рассказывал тебе о ней? Она меня ждет, я должен ее найти. И ты найдешь себе парня, если только научишься ждать… Дай кусочек хлеба — я тоже проголодался…
Оба жуют хлеб.
Ухожу. Обойду всю землю, пока не найду ее. Мы давно ищем друг друга, плутаем… Она меня ждет, верит в меня, знает, что я приду… Сидит где-нибудь у окна… В белой фате с флердоранжем… Сидит у окна и читает сказки. «Было это однажды, а может, никогда не было…» Я пошел, меня ждут. До свидания, Сильвия.
С и л ь в и я. До свидания.
И о н. Не сердись…
С и л ь в и я. Не сержусь.
И о н. Пока… (Выходит.)
С и л ь в и я. Пока… (Ложится на кровать в кухне, где он спал, и накрывает одеялом ноги.) Спать не хочется… (Встает, зажигает весь свет в доме.) Или хочется, не пойму? Нет, не хочется… Не пойму… Надо же, он забыл у меня книгу. Нет, это моя книга… (Кладет ее на стол.) Почему не звонит звонок, почему никто не приходит? Поздно… Все уже спят… (Открывает шкаф, вынимает оттуда белое платье и фату, которую подарила ей мать. Надевает платье, фату с флердоранжем. Идет в кухню, садится на кровать у окна, берет в руки книгу, читает.) «Было это однажды, а может, никогда не было…»
ЦЕЗАРЬ — ШУТ ПИРАТОВ,
ИЛИ ЛОВУШКА,
ИЛИ КТО ОСМЕЛИТСЯ ПРОВЕРИТЬ, ФАЛЬШИВАЯ ЛИ У ИМПЕРАТОРА ЛЫСИНА
Редактор Т. Горбачева
Ц е з а р ь.
К а п и т а н.
Ш к у р а.
Т о л с т ы й.
Т о щ и й.
О н а.
К р и в о й.
П ь я н и ц а.
П и р а т ы, с о л д а т ы.
Палуба пиратского корабля. На море штиль. В глубине сцены на рее болтаются чьи-то ноги. Кого-то повесили. Появляются еще две раскачивающиеся ноги. П и р а т ы играют на свирелях нежную мелодию. К а п и т а н руководит «оркестром», исполняя соло между двумя экзекуциями.