—Угощайтесь, пробуйте. Не бойтесь, это не муляж и не суррогат.
Подавая пример, она съедает две ложки борща и кусочек мяса из гуляша. Ученые подходят к столу, осторожно пробуют и в изумлении качают головами. Через несколько минут миски и тарелки стоят опустошенными.
—Ну как? — спрашивает Лена.
—Фантастика! — отвечает за всех Василий Глотов.
—Ив заключение я продемонстрирую вам одну из наших своеобразных возможностей в плане управления собственным организмом. Пан Олонецкий, — обращаюсь я к хозяину, — будьте добры, приготовьте полстакана коньяку. Именно полстакана, а не рюмку.
—Не стоит, — говорит Иржи Лукаш с улыбкой.
—Нет уж, — отвечаю я непреклонно. — Раз уж вопрос возник, надо расставить все точки над і.
—Сейчас Андрей, — объясняет Лена, — продемонстрирует вам нашу возможность ускорять свой собственный ритм времени по отношению к нормальному в несколько раз. Самого его вы увидеть не сможете, но он обнаружит себя своими действиями. Будьте внимательны.
Я сосредотачиваюсь и вхожу в ускоренный ритм. Переставляю мебель, наливаю в бокалы вина, насаживаю на вилки куски мяса. Весте я на колени кладу гроздь винограда на салфеточке, а скептику Лукашу мстительно спускаю вниз отвороты ботфорт. Возвращаюсь в нормальный ритм, усевшись возле столика, на который Олонецкий поставил стакан с коньяком.
—Это невероятно! — слышу я. — И вы все так умеете?
—Конечно, — отвечаю я, выпив коньяк залпом и не открывая глаз. — Этим должен владеть каждый хроноагент. Иногда в экстремальных ситуациях приходится прибегать и к этому. Правда, — я вздыхаю, — отходняк после такого упражнения тяжелый. Мне, к примеру, хорошо помогает коньяк.
Кажется, прошло. Но вставать еще рано. Сидя в кресле и не оборачиваясь, я спрашиваю Лукаша:
—Ну, Фома Неверующий, убедились или всё еще нет? Иржи Лукаш неожиданно смеётся и хлопает меня по плечу.
—А ведь купился, хроноагент! Скажу честно, ехал я сюда с недоверием. А когда послушал вас, сразу поверил. Ни один фантаст подобного не сочинит. У вас сразу всё на виду, всё есть. И достижения, и проблемы, и сложности, и неудачи, и победы, и поражения, и нерешенные проблемы имеются. В фантастике всё проще. Там всё возможно, и герои всегда побеждают. А возникают проблемы, придумает автор какой-нибудь суперпупергипермодулятор, и нет проблем.
—Это в плохой фантастике, — замечает Лена.
—Значит, мне не везло, — вздыхает Лукаш. — Хорошая не попадалась.
—Тогда зачем нужна была эта комедия? — интересуюсь я нарочито равнодушно. — Все эти намёки насчет цели и средств? Серийное производство нестандартных патронов и макеты лазера и бластера?
—Чтобы вас завести. Чтобы вы сразу выложили всё, что у вас есть, и не тянули в час по чайной ложке, не отвлекались от самого существенного. Ведь такие отступления неизбежно возникли бы. Я даже не буду настаивать на показательном выстреле из бластера. Во-первых, это не очень интересно, а во-вторых, страшно. Ну его к черту! Вот Схлопка — это действительно интересно, хотя тоже страшно. Даже пострашнее бластера. Я работаю в области физики времени, но даже не догадывался, что такое может иметь место. Петля времени! Вы видели это своими глазами?
—К сожалению, да, — отвечает Лена с тяжелым вздохом.
—Расскажите подробнее, — просит Лукаш. — Значит, она происходит в случае вторжения в уже состоявшееся прошлое?
—Как правило. Но не только. Изредка Схлопку может вызвать некорректное, грубое вмешательство в настоящее. Иногда это происходит случайно. К примеру, Андрей при разработке одной операции чуть не вызвал Схлопку. Спасла чистая случайность.
—А каким образом вы рассчитываете воздействие, чтобы оно было корректным, не грубым? — спрашивает Веста.
—Мы пользуемся аппаратом темпоральной математики.
—Вот как! — Глаза у Весты загораются. — Подробнее, пожалуйста.
—Уважаемая Веста, — умоляющим тоном говорит полковник Казаков. — Мы приехали сюда вовсе не для того, чтобы слушать курс лекций по темпоральной математике. Если это вас сильно интересует, останьтесь. Хроноагенты вам всё расскажут отдельно. Меня же как военного интересует, можно ли с помощью вашей техники, ваших программ планировать и прогнозировать развитие событий, чтобы предотвратить назревающую войну? А уж если она началась, скорректировать события так, чтобы она закончилась скорее и с меньшими потерями?
—Именно такая работа, полковник, — отвечаю я с улыбкой, — занимает у нас примерно половину времени. Я уже рассказывал Олонецким, что своё самое первое задание выполнял в качестве лётчика-истребителя на Второй мировой войне. И цель всей многоходовой операции была одна: приблизить окончание войны и сократить людские потери. Однако задавайте свои вопросы. Только, прошу, по очереди.