Мне это надоедает, и я атакую в лоб:
—Ладно, Пол, всё это лирика. Меня больше интересует другой вопрос. В случае удачи ты станешь президентом. А что получу я?
—Как?! Тебе разве не сказали?
Мирбах откровенно удивлён. Всё правильно. На его месте и я удивился бы не меньше. Человек идёт на опасное дело и не знает, сколько ему за это заплатят. Но и это тоже верно. Настоящий командир наёмников, которого ждал Мирбах, разумеется, знает, за какую сумму он рискует своей головой. Но я-то этого не знаю. Поэтому будем играть дальше.
—Разумеется, сказали. Но мне оставили некоторую свободу выбора. После постановки задачи ты должен назвать мне окончательную сумму. Если она меня не удовлетворит, ты будешь волен искать другого исполнителя.
—Вот как? Странно. Об этом мы не договаривались.
—И понятно, почему. Если бы тебе сразу поставили такие условия, ты бы отказался от наших услуг и успел бы найти других людей. А сейчас переигрывать уже поздно.
—Ха-ха-ха!
Мирбах откидывается в кресле, берёт стакан с виски и сигару и забрасывает ноги на стол. Я следую его примеру, делаю маленький глоток, пускаю дым кольцами и с улыбкой разглядываю кандидата в президенты.
—Я понял тебя, Андрей. Ты прав. Менять что-либо в этой игре уже поздно, и, если ты откажешься играть, я действительно окажусь в безвыходном положении. Всё будет обречено на провал, и мне останется только пустить себе пулю в лоб. Принудить тебя невозможно, запутать — тоже. Ты просто уйдёшь в даунтаун и ничего там не будешь делать. Так что твоя игра беспроигрышная. Но я был готов к такому варианту, и ты мог не поднимать этот вопрос. Здесь сумма, в два раза превышающая ту, что тебе должны были обещать. Хотел передать тебе завтра, но раз уж об этом зашла речь, то получи сегодня.
Он достаёт голубую карточку с золотыми полями и вставляет её в приёмник. На мониторе высвечивается восьмизначное число. Время побери! Как раз деньги-то меня здесь меньше всего интересуют. Видимо, эта мысль отразилась на моём лице, потому что Мирбах, истолковав мою гримасу по-своему, поспешно добавляет:
—И это только аванс. Такую же сумму ты получишь по завершении операции. Послушай, Андрей, чем ты недоволен? По-моему, это много больше того, на что ты мог рассчитывать.
—Пол, это всего лишь деньги…
—Да ты хоть представляешь, сколько жизней надо прожить, чтобы истратить такую сумму?
—Это смотря как тратить и на что. Но речь идёт не об этом. Если хочешь, можешь оставить при себе вторую часть, но взамен окажи мне услугу.
Брови Мирбаха лезут верх. Он озадачен и прикидывает: что это может быть за услуга, ради которой я отказываюсь от таких денег? Покачав головой, он с сомнением в голосе говорит:
—Не знаю, Андрей. Не могу обещать того, чего не знаю. Конечно, заманчиво сэкономить такую сумму, но вдруг эта услуга обойдётся мне еще дороже?
—Она не будет стоить тебе ни цента. Я хочу, чтобы ты организовал мне встречу с альтами.
Мирбах закуривает новую сигару и долго рассматривает меня с подозрением и любопытством. Словно впервые видит. Судя по его колебаниям, он явно не расположен сказать ни «да», ни «нет». Сделав еще три глотка виски, он избирает другую тактику:
—А зачем тебе это нужно?
—Вопрос риторический и праздный. Ответ будет таким же. А какое тебе до этого дело?
—Ну как же? Я же всё-таки буду главой государства, и должен знать, с какой целью мои граждане встречаются с альтами.
—Не беспокойся. Я ни на йоту не собираюсь покушаться на твою президентскую власть. Я преследую сугубо личные цели. И тебя они нисколько не касаются.
—А если я отвечу «нет»?
Я быстро забираю карточку, лежащую на столе.
—Тогда ты даром потеряешь эту сумму, а президентом всё равно не станешь.
—Ха! Ты забываешь, что я в любой момент могу её деактивировать и она будет стоить ровно столько, сколько стоит пластик, из которого она сделана.
—Ты не успеешь этого сделать, Пол. Я тебя отключу, запру где-нибудь на денёк, пока не переведу денежки на другие счета.
—Андрей, тебе не дадут этого сделать. Ты забываешь, что здесь полно моих охранников.
—А ты, Пол, забываешь, что я не один. Со мной еще четыре человека, — я намеренно исключаю наших женщин.
—Один из которых ранен, — напоминает Мирбах.
—Тем не менее даже в таком состоянии он один стоит десятка твоих охранников. Не забывай, с кем ты имеешь дело, кто мы такие.
Мирбах прикусывает губу. Оборот, который принимает наш разговор, нравится ему всё меньше и меньше. Впрочем, мне он тоже не нравится. Я всегда предпочитаю обходиться без насилия. Тем более что при таком раскладе я проигрываю. Деньги для меня ничего не значат. Мне нужна информация, а её могут дать только «прорабы перестройки». И я блефую. Блефую нагло и напористо. И этот блеф достигает цели. Мирбах делает глоток виски, вздыхает и говорит: