Поддавшись невольному импульсу, Герман быстро набрал на клавиатуре вопрос:
«Какова вероятность случайного попадания в зонд мелкого метеорита?»
«Нулевая, – немедленно и категорично ответил компьютер. – Пространство вокруг зонда не содержало достаточно крупных метеоритных масс».
Шольц повернулся в сторону профессора, ожидая, что теперь-то уж он точно сообщит о случившемся начальнику станции. Однако по упрямому выражению лица Каррегана и молчаливой сосредоточенности, с которой он изучал представляемую компьютером информацию, стало ясно, что «поднимать панику» он по-прежнему не собирается. Вместо этого профессор вывел на экран своего монитора изображение, получаемое главным телескопом обсерватории, и быстро набирал на клавиатуре какое-то новое задание.
Астрофизик снова повернулся к своему монитору и растерянно подумал: «А что же теперь мне-то делать?..»
И в этот момент снова раздался голос профессора:
– Знаете, коллега, оказывается, эти ваши камушки не являются спутниками Протея, как вы ошибочно полагали!
В голосе Каррегана звучала привычные уверенность и непоколебимость, а Шольц удивленно подумал: «Интересно, почему это „камушки“ вдруг стали... моими... вместе с „...как вы ошибочно полагали“?! Я-то думал, что „ошибочно полагали“ мы оба!»
– Они захвачены Нептуном, – продолжал профессор, – и захвачены совсем недавно! Их орбита, судя по произведенным мной расчетам, весьма близка к орбите Протея и, конечно же, очень неустойчива. Масса-скорость всех трех метеоритов явно недостаточна, чтобы долго удерживаться на этой орбите, так что их ожидает весьма скорое падение на Нептун!
– Ну-у-у... – неуверенно протянул Герман, – я думаю, нам еще представится возможность разглядеть эти «камешки» поближе. Второй зонд будет около Протея через полтора часа, вряд ли они отойдут от своей теперешней орбиты на достаточно далекое расстояние...
– Вне всякого сомнения! – впервые за все время дежурства согласился со своим помощником профессор. – Либо эти... к-хм... х-объекты покажутся наконец-то из-за Протея, либо второй зонд отыщет их между Протеем и Нептуном! Так что давайте-ка сосредоточим свое внимание на приближающемся к нашей станции небесном теле!
«А что на нем сосредотачиваться, – с внутренней усмешкой подумал Герман, – мы и так на нем сосредоточены!»
Однако пространство между Нептуном и Тритоном, на котором «сосредоточили свое внимание» астрономы станции, оставалось чистым. Искра Протея неторопливо для человеческого глаза перемещалась по огромному зеленовато-голубому диску планеты, а вот его странные спутники не показывались. Дежурство вроде бы вошло в привычную, ничем не нарушаемую колею, но Шольц продолжал ощущать некоторое беспокойство, и он прекрасно осознавал истоки этого беспокойства – информацию об обнаружении трех странно себя ведущих астероидах необходимо было передать на ближайшую базу Звездного патруля!
Наконец Протей вышел в точку орбиты, наиболее близко расположенную к идущему на встречном движении Тритону. К этому моменту земная станция оказалась довольно близко от края обращенной к планете стороны Тритона, но рефлекторы главного телескопа станции продолжали следить за пространством между материнской планетой и спутником. Кроме того, антенна радиотелескопа, располагавшегося на расстоянии трех тысяч четырехсот километров от базового комплекса станции, вместе со спутником развернулась в сторону Нептуна. Теперь и этот инструмент астрономы могли задействовать для наблюдения за интересующей их областью пространства.
Именно этим и занялся молодой астрофизик. Вызвав управляющую систему радиотелескопа, он задал новые параметры для ориентации антенны и вдруг подумал, как своевременно удалось произвести ремонт привода радиотелескопа – как раз тогда, когда необходимость в нем стала столь велика.
Спустя три минуты антенна развернулась в указанном направлении, и получаемая информация начала поступать в главный зал обсерватории. А еще через минуту тишину, царившую в зале, нарушил ошеломленный голос Шольца:
– Профессор! Между нами и Протеем фиксируются четыре объекта!..
– Как – четыре?!! – вскинулся профессор, но Герман продолжил, не обращая внимания на этот возглас:
– Первый, самый удаленный от Тритона, – наш зонд. Три остальных – метеориты. Метеоритный рой приближается к Тритону, расстояние до поверхности спутника составляет сорок тысяч километров, скорость движения...
На мгновение голос астрофизика прервался, а затем прозвучал до краев наполненный изумлением:
– Профессор! Получается, что рой должен столкнуться с Тритоном!!
И тут раздался совершенно спокойный, полный насмешливой иронии голос Каррегана:
– Коллега, вы уверены, что ваша... э-э-э... бригада устранила все неполадки радиотелескопа?!! Он докладывает о наличии объектов, не существующих в природе!! Метеоритный рой, расположенный в сорока тысячах километров от нас, должен быть прекрасно виден в наш главный телескоп, а между тем никаких признаков этих ваших метеоритов не наблюдается! Или вы не доверяете оптике?!! Каким образом каменный метеорит может спрятаться от оптического наблюдения, находясь вблизи планеты, излучающей в оптическом диапазоне?!!
– Если каменный метеорит в свою очередь излучает всей своей поверхностью в том же диапазоне! – немедленно отозвался Шольц.
– Сударь, вы в своем уме?!! – взревел старый профессор. – Как вы себе представляете механизм создания такого излучения?!! Как?!!
– Я вижу, профессор, что три астероида приближаются к Тритону, на котором расположена наша станция! – Шольц поднялся со своего кресла и повернулся в сторону начальника обсерватории. – Это, без всякого сомнения, те самые астероиды, которые мы обнаружили около Протея. Если бы наша обсерватория вовремя засекла их приближение, сработала бы противометеоритная защита – эти астероиды были бы попросту расстреляны, а теперь... до их столкновения с Тритоном осталось не больше двух десятков минут, и...
На секунду у Германа перехватило горло, но он, проглотив комок, уже спокойнее продолжил:
– Я прекрасно понимаю, что именно по нашей вине станция не готова к этому столкновению и что, возможно, погибнут мои товарищи!!! Мне некогда, профессор, строить теоретические умозаключения о механизме какого-то там излучения, когда перед нами, без всякого сомнения, х-объекты, о которых нас предупреждало руководство Космофлота!! Потому простите, профессор, но мне надо действовать!!!
И правый указательный палец астрофизика опустился на сенсор внутренней связи.
Практически в тот же момент в рабочем зале обсерватории раздался голос дежурившего по станции инженера-электронщика Леверенца:
– Слушаю вас, Шольц.
– Немедленно свяжите меня с начальником станции! – потребовал астрофизик.
– Профессор сейчас в лаборатории низких температур, у него сложный эксперимент... – начал было Леверенц, но Герман его перебил, хотя и достаточно мягко, переходя на дружеское «ты»:
– Хельмут, речь идет о безопасности станции, будь любезен, немедленно вызвать профессора Борвина!..
– Хорошо, я попробую... – ответил Леверенц, раздался громкий щелчок, и в рабочем зале обсерватории на секунду повисла тишина, а затем раздался недовольный голос профессора Вальтера Борвина:
– Ну, в чем дело господин Шольц?! Я надеюсь, у вас действительно что-то чрезвычайно неотложное, раз вы решились прервать мою работу?!
– Дело в том, что к Тритону приближается группа из трех весьма странных объектов, похожих на крупные метеориты. Они были замечены нами на орбите Протея чуть больше двух часов назад с помощью отправленного к Протею зонда, но затем зонд вышел из строя, и мы их потеряли. После того как стало возможным использовать радиотелескоп для наблюдения пространства между Тритоном и Нептуном, мы снова обнаружили эти объекты, но уже на совершенно другой орбите. Судя по произведенным расчетам, они движутся наперерез Тритону и должны упасть на его поверхность через двадцать две минуты стандартного времени. Учитывая их довольно значительную массу, столкновение должно быть весьма серьезным. Но главное не это! Их способность менять траекторию движения, собственную скорость, да и само их появление в системе Нептуна очень сильно напоминает свойства х-объектов, описанные в сообщении штаба Космофлота, полученном вами четыре месяца назад...