— Ясно, — задумчиво протянул подполковник, когда Олайош закончил свой рассказ. — Гейза, можно рассчитывать на твою помощь?
— Конечно, — ответил Олайош.
— В таком случае поддерживай связь с девушкой. Позже скажу, как действовать дальше. Вечером позвоню тебе.
— Хорошо, — кивнул Олайош. — Как ты думаешь, написать мне докладную статс-секретарю?
— Напиши, — посоветовал подполковник.
Они попрощались. Челеи вернулся на работу и вызвал Коцку.
— Ну, товарищ старший лейтенант, что нового? — спросил он.
— Ничего особенного, — расстроено сказал Коцка. — Следы пальцев на пистолете очень стерты, нечеткие. Они нам ничего не дадут. Фредди — по моему мнению, это был он — пользовался резиновыми перчатками. К сожалению, на бумаге отпечатки пальцев тоже стерты и не имеют практической ценности.
— Но эта записка все же о многом говорит, — сказал подполковник.
— Текст?
— Нет, шрифт.
— Шрифт? — удивленно переспросил Коцка.
— Подумай. Хотелось бы, чтобы ты сам додумался. Потому что когда мы независимо друг от друга приходим к тем же выводам, тогда будет больше оснований считать, что они правильные.
— Ладно, я еще раз внимательно просмотрю записку.
— Олайош разговаривал с Эстер Боруш, — информировал Коцку подполковник. — Мои предположения в основном подтверждаются. Парень случайно ввязался в эту компанию! Еву Шони он раньше не знал. Теперь только один факт остается не совсем ясным.
— А именно?
— Почему этот Каллош соврал, что полиция еще до дисциплинарного дела заинтересовалась Краснаем? Создается впечатление, что он поставил перед собой цель добиться исключения парня из университета.
— Конечно, сердился на него, — предположил Коцка.
— Это еще не причина для того, чтобы ввести в заблуждение органы, — сказал Челеи.
— Может, этим он хотел подкрепить решение комиссии, поскольку оно не очень обосновано.
— Возможно, ты прав. На всякий случай поручи кому-то проверить в полиции. Что с Евой?
— Еще не оставляла своей квартиры, — доложил Коцка. — Вечером, вероятно, не пойдет на работу. Звонил с «Лилии» Бозонтош. Ева якобы болеет.
— Хитрая девушка, — сказал подполковник. — Вчера ловко выскользнула из-под надзора.
— Дважды меняла такси, — оправдывался Коцка. — К сожалению, я отстал от нее. Из кино вышла во время сеанса.
— А установили, когда она купила билет? — спросил Челеи.
— Билет купил, очевидно, кто-то другой.
— Ничего уже не поделаешь. Будьте внимательны. Только через девушку мы сможем добраться до Фредди. А нас интересует прежде всего он, руководитель банды.
После обеда Иштван снова пришел к Эстер, но не застал девушку дома. Накануне дворник их дома, а позже и жители квартиры по секрету сказали Иштвану, что приходили из полиции, интересовались им. Он испугался. От волнения не мог есть, всю ночь не спал, ворочался в постели, его преследовали кошмары. Он уже видел себя в кандалах, в тюремной камере и в мыслях всегда возникал тот же вопрос: за что. Ответа он не находил. Слухи, которые студенты университета шепотом передавали друг другу, набирали теперь реальную форму, и в такие минуты неописуемый ужас сжимал Иштвану сердце. От малейшего шороха он вскакивал. Каждую минуту ждал, что за ним придут, наденут наручники, посадят, и кто знает, что с ним тогда будет. Он не знал, что делать, к кому обратиться за помощью. Иногда успокаивал себя, что ему нечего бояться, так как никаких грехов за ним нет. Вся его жизнь — это раскрытая книга, каждый может вычитать в ней правду. А потом его снова охватывало отчаяние при мысли о том, что лживые обвинения Каллоша трудно опровергнуть. Если Каллош утверждать, что Иштван настроен антисоветски, то поверят Каллошу, а не ему. Парню хотелось поговорить с Эстер, отвести душу. Но ему не повезло.
Идти домой Иштван не решался, потому что думал, что на квартире его уже ждут из полиции. Он вспомнил Еву.
«Пойду к ней — мелькнула мысль. — Может, она чем-то поможет».
Он пошел до ближайшей остановки и сел на трамвай.
Торопливо поднялся по лестнице. Позвонил. Сердце забилось. Ева открыла дверь. Она посмотрела на Иштвана широко раскрытыми от удивления глазами. В них мелькнуло беспокойство и даже скрытый страх. Но Иштван заметил в них еще и вспышку радости.
Парень растерялся. Хотелось повернуться и уйти. Он не мог и слова сказать, только судорожно глотал слюну и с невыразимой печалью смотрел на девушку.
От Евы не укрылось смущение парня, ее поразила грусть в его глазах.