Карл погрузился в раздумье. Уже четвертый час длилась неизвестная блокада. Никто не мог покинуть этот злополучный дом. И никто не мог в него попасть.
Дом был одной из самых старых построек города, неотъемлемой реликвией и частью прошлого. Ржавые водосточные трубы еще пытались держаться за потемневшие углы дома и тем самым напоминали умирающих гусениц. Еще чуть-чуть, и эти старые, ржавые гусеницы станут такими же ржавыми и трухлявыми бабочками.
«Неизвестность» отсекла только левое крыло здания. Из окна было видно, как стена дома на границе с неизвестным растекается в туманное пятно. Карл встал, налил из чайника в кружку кипятка, подержал ее в руках и поставил обратно. «Надо что-то делать, — думал Карл, — что-то предпринимать». Бешеный круговорот мыслей никак не отражался на его молодом, но не лишенном мудрости лице.
В дверь постучали.
— Прошу вас, Катрин, — пригласил Карл. Так стучала только она.
— Как вы угадали, что это я?
— Я стараюсь запоминать мелочи, которые складываются затем в решенные задачи. — Карл помолчал. — Вы пришли…
«Действительно, — думал Карл, — зачем она пришла, сейчас все равно уже ничего не сделаешь. Но люди не могут так просто сидеть и ждать неизвестного. Неизвестность их пытает, мучает».
— Карл, вы должны остановить Джошуа, — прервала его Катрин. — Он хочет выпрыгнуть из окна, говорит, что это не опасно.
Дикий вопль разнесся по зданию и замер в глухих углах. «Поздно», — подумал Карл.
— Наверное, это он.
Катрин выглянула в окно и побледнела. Красная, размазанная в воздухе лужица — вот все, что осталось от Джошуа. Карл поспешно отвел Катрин от окна.
— Ах, Карл, что с нами будет?!
Карл обнял ее, и она залилась слезами.
Впервые Отгоне задержался на месте происшествия. Он терпеть не мог все эти тупые сцены, когда какой-нибудь малый лежит с распоротым брюхом, а вокруг толпа зевак. «Свиньи, — подумал Розуел. — Это одно из их свинских развлечений».
На перекрестке Зеленой улицы творилось что-то невообразимое. Машины и люди сбились в кучу. Полиция ошарашенно пыталась руководить, создавая тем самым еще больший беспорядок. Люди что-то кричали и падали навзничь. Их место занимали другие. Потом откуда-то появлялась морда чудовища и разрывалась на части прямо на глазах, обдавая вязкой жидкостью. На Розуела накинулась женщина, стала требовать возмещения, надавала ему пощечин и побежала прочь.
— Истеричка! — не выдержал Розуел. — Вы все здесь больны истерией! Все вы больные… с вашими дикими, большими городами! — перешел он на крик. — Вы, вы…
— Кока-кола, сэр? — прервал его автомат-киоск.
— Какого черта?!
— Сандвич с подливой, сэр? — невозмутимо продолжал автомат.
Розуел оторопело уставился на автомат-киоск. Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем Розуел сказал:
— Чай с лимоном и кусочек перинга.
— Прошу вас, сэр.
— Ну и где?! — Отгоне за все время своего пребывания здесь ни разу не пользовался автоматом-киоском.
— Прошу вас, сэр. Наберите номер своего счета в банке. Розуел не спеша набрал номер. Автомат помог ему как-то отключиться от внешнего мира. Розуел уже не обращал внимания на свистки и сирены полиции, визг тормозов, крики людей.
— А теперь, пожалуйста, поставьте ваш указательный палец в специальное углубление на приборной панели. Это требуется для идентификации.
Розуел все выполнил и получил, к своему удовольствию, крепкий чай с лимоном и самое главное — перинг. Если вы не знаете, что такое «перинг», то многое потеряли. Перинг состоит из ржаной муки и перца, разумеется, пропеченных.
Некоторое время Розуел провел около автомата, допивая чай и не обращая внимания на происходящее вокруг. Асфальт в двух метрах от него растворился в пространстве, исчезли люди, машины, дома. И в его мире, мире Розуела, остался только он сам и безобидный автомат-киоск.
Смолли быстрыми шагами пересекла площадь, вошла в здание и вскочила в уже закрывающийся лифт, столкнувшись с главным редактором газеты.
— А-а, Смолли, — протянул Гриффек. — Куда это вы так, спешите?
— Добрый день, мистер Гриффек.
Этот тип ей не нравился, хотя и был ее шефом. Про себя она называла его «Слизняк».
— Как успехи, уже закончили репортаж? — Гриффек давно хотел затянуть в постель эту новенькую. — Мы могли бы с вами поговорить, скажем, сегодня вечером.
«Надо же, — с издевкой подумала Смолли, — этот тип явно; ко мне неравнодушен».
— Извините, но у меня гостит подруга из Келонто, и я обещала ей показать город.
«Ничего, малышка, — думал главный редактор, — я тебя еще достану».
Лифт остановился, и они вышли.
Коля, как всегда, был в своем амплуа. Он подал Смолли чашечку горячего кофе, пододвинул стул, а сам уселся напротив.
— Наш сегодня не в духе, — с улыбкой сказал Коля. — Опять приставал?
— Опять.
— Слышала? В городе беспорядки, туда уже Барбара с Клодом рванули.
— А что такое?
— НЛО, Бермуды и снежный человек — ничто по сравнению с этим.
— Неужели такая катастрофа?!
— Давай съездим посмотрим, — предложил Коля.
— Поехали, только захвати с собой что-нибудь поесть, с утра маковой росинки во рту не было.
Они спустились в вестибюль, Коля отдал пакет с сандвичами Смолли, а сам пошел выбивать машину. В этот момент все и произошло. Лопнуло стекло. Затрещала ломающаяся плитка пола, и какой-то бесформенный предмет сбил Смолли с ног.
Миссис Поликарповна стояла на кухне у плиты, допекая последний блин.
Поликарповна. Так просила она себя называть. И могла поколотить каждого, кто назвал бы ее как-то по-другому. Так вот, от сковородки, где допекался блин, шел чад, и сизый дым обволакивал кухню. В руке у Поликарповны блеснула металлическая лопатка, она собиралась перевернуть блин.
В этот самый момент и произошла катастрофа.
Черно-зеленое чудовище упало на плиту откуда-то сверху и завопило скрежещущим голосом. Миссис Поликарповна не раздумывая бросилась на непрошеного гостя.
Прошло около часа, прежде чем Поликарповна поняла, что отрезана от внешнего мира. Жалкие остатки шикарной кухни расплывались на границе с неизвестным. И посреди этих жалких остатков на влажном кафеле лежал поверженный пришелец. А над ним нависла Поликарповна, вооруженная лопаткой и доской для разделки овощей. Так долго продолжаться не могло. Видимо, что-то надломилось в душе у миссис Поликарповны при виде избитого ею же самой жалкого чужака. В ней проснулось чувство, схожее с материнским, и она отложила свои боевые орудия.
В своем немыслимом заточении Розуел провел уже больше двух суток. Из-за разрыва с внешним миром в автомате-киоске что-то заклинило, и, на счастье Отгоне, единственным владельцем всех счетов в банке стал он: двадцатисемилетний, черноволосый, крепкого телосложения мужчина, уроженец штата Техас — Отгоне Розуел. Автомат-киоск с самого начала их заточения чуть было не завалил Розуела продуктами и старыми газетами. Розуел вовремя отказался. Он подсчитал, что киоск сможет еще работать на аварийных батареях-аккумуляторах около 22 дней. И решил экономить время. Что могло ожидать его в будущем?!
— Дай мне еще двадцать пластиковых коробок.
— Прошу вас, сэр. Чем-нибудь заполнить?
— Нет.
— Вы должны проидентифицировать свою личность.
— Кроме нас двоих, здесь уже давно никого нет! — вскипел Отгоне. Монотонный голос автомата ему порядком надоел за двое суток. «Вот если бы мне удалось его переделать!»
— Пожалуйста, поставьте указательный палец…
— Слушай, — Розуела осенило, — известно ли тебе, что с сегодняшнего дня я работаю на твою компанию?
— Связь с центром у меня нарушена, сэр.