Сартос понял только треть сказанного.
— Но ведь пирамида в запрете! Оттуда мы не вернемся!
— Ты туда не пойдешь, — сказал Джим.
— А ты?
— А мне не о чем беспокоиться.
Сартос шел следом за Джимом в явном недоумении.
— Джим, ну даже если это «пространственное», нам-то что?
— Ты ничего не понял. — Джим остановился.
— Нет.
— Так вот слушай. Против человечества выступил новый враг. — Джим взглянул не старика, чтобы определить его реакцию, но Сартос просто молчал. — Ну ладно, эти твари ведут борьбу с нами и пытаются уничтожить, — продолжал Грей. — Им нужны новые миры, новые земли для заселения.
— Допустим, но откуда ты это взял?
— Все просто. В меня вселился один из них и умер, оставив свои знания мне на память.
— Вот те на-а. А я бы не сказал…
— Хватит. Они хотели смешать наши миры, чтобы мы друг друга поубивали, но ракета-пирамида с пространственно-временной бомбой приземлилась не там, где надо, то есть здесь. Одному Богу известно, что повлияло на работу бомбы. Может быть, цепь скал, окружающих Вечный город, не знаю. Знаю одно: бомба работает только здесь и мы периодически меняем положение в пространстве.
— Джим, я старый человек, и мне трудно понять все это. Я лучше пойду.
Старик повернулся и пошел обратно.
— Сартос! — крикнул Джим.
Старик обернулся и попытался скрыть слезы, выступившие в уголках выцветших глаз. Джим бросился к нему в объятия. Так они стояли, прощаясь навсегда.
— Удачи тебе, Джим, — попытался улыбнуться старик, смахивая слезу с шершавой щеки.
— Сартос, когда придешь домой, увидишь меня молодым. Я этого парнишку сегодня утром привел.
Они расстались.
Сартос подошел к дому и увидел Джима. Ободранного, с воспаленными глазами, но молодого. Сартос воспрял духом. «Нужно еще многому научить этого пацана».
Джим вошел в пирамиду и ощутил яростное биение сердца. Все внутренности стремились вывернуться наизнанку, и к горлу подступила тошнота. Как только глаза привыкли к полумраку, Джим осмотрелся. Стены были испещрены замысловатыми иероглифами, напоминающими геометрические фигуры. Потолок отражал какой-то дальний свод неба.
Впереди продолжался проход, он угрожающе сужался и тонул в полумраке. Джим пошел дальше. Проход сузился настолько, что пришлось встать на четвереньки и ползти.
Наконец дальше двигаться стало невозможно. Джим почувствовал покалывание во всем теле, и по спине пробежал холодок. Стены стали пропускать его вперед. Джим, как холодец, протискивался вглубь. Его «память» вела к пульту управления, к главному узлу этого сооружения.
— СВЕЖИЙ ШЕЛЕСТ? КАК, ТЫ ПРИШЕЛ СЮДА?
— ДА.
— ЭТО КТО СЛИТНО С ТОБОЙ?
— РАБ.
— ОН ПОДЧИНЯЕТСЯ ТВОЕЙ ВОЛЕ И РАЗУМ ЕГО СТЕРТ?
— ОН В МОЕЙ ВЛАСТИ.
— ТЫ ПОДКЛЮЧАЕШЬСЯ К НОВОМУ НАПРАВЛЕНИЮ.
— ДЕВЯТЬ ВЕЛИКИХ ДЕЛЕНИЙ!
— НЕ ПОМИНАЙ ВЫСОКОГО! МЫ СОБИРАЕМСЯ СОВМЕСТИТЬ НЕ ТОЛЬКО ИЗМЕРЕНИЯ, НО И ПРОСТРАНСТВА.
— ОНИ МОГУТ ПОДГОТОВИТЬСЯ.
— НЕТ, ДЛЯ НИХ ОЧЕНЬ МАЛО ВРЕМЕНИ. ЧЕРЕЗ ДВА ЧАСА В НАШЕЙ КАНТЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ЧЕТВЕРО. ТЕБЕ, СВЕЖИЙ ШЕЛЕСТ, ПРЕДОСТАВЛЕНО ПРАВО ВНЕОЧЕРЕДНОГО ДЕЛЕНИЯ. СЧИТАЙ ЗА ЧЕСТЬ, ЧТО ПРИ ЭТОМ ПРИСУТСТВУЕТ ТОТ, КТО ОТДЕЛИЛСЯ ОТ СЕДЬМОЙ КАНТЫ САМОГО ВЕЛИКОГО.
Джим весь затрясся. Спектакль ему надоел. Все, что хотел узнать, он получил пару минут назад на общей информационной волне «чужаков».
«Этих придурковатых холодцов ничего не стоит одурачить».
— ОТКРОЙСЯ, СВЕЖИЙ ШЕЛЕСТ! В ТВОЕМ РАЗУМЕ ЕСТЬ НЕЧТО…
Джим открылся. Вначале ничего не произошло. Джим почувствовал глубокое недоумение присутствующих здесь холодцов, после чего они один за другим стали лопаться, превращаясь в тягучую жидкость. Их сознания проникали в Джима и уже не могли оттуда выйти. Разум Джима затягивал их и наматывал на себя, как наматывает вал механизма попавшую в шестерни тряпку. Сознание Джима стало разбухать, словно весенняя почка, и вдруг все кончилось.
«Узнав о смерти, все погибли…» Джим остался один.
Джим не смог бы сказать, была ли это одна пирамида в разных точках пространства или их было несколько. Каждая была копией других.
Сейчас Джим наслаждался покоем, обретенным под сенью огромного дерева, росшего неподалеку от входа в пирамиду.
Огромные зеленые листья гиганта испускали благоухающий аромат, который опьянил Джима.
Джим Грей, прошедший через множество миров, имеющий искусственную левую руку и два меча на поясе, лежал возле вечного дерева-гиганта, считая себя первым Хранителем пирамид.
«Много лет прошло, а я не разучился фантазировать, — думал Джим. — «Хранитель пирамид», красиво звучит. И все-таки гораздо приятнее ощущать себя сказочным Хранителем, чем полусумасшедшим идиотом, сражающимся с чужой цивилизацией с помощью ее же ужасной техники. — Джим потянулся. — Для них это убой скота, для нас — ужасная сказка».
Военно-политический штаб располагался ярусом ниже, и Розуел спустился по тепловому ходу. После возвращения Смолли жизнь его стала более спокойной и, пожалуй, более плодотворной. В штабе уже собрались все, кроме его самого и еще того парня, выполнявшего функции адъютанта и телохранителя Смолли.
Розуел всех поприветствовал и взмахнул пару раз руками в сторону Чуахуанта. Альбенаретец, входящий в военно-политический штаб, был, видимо, самым резвым среди коренных жителей планеты. Поговаривали даже, что он мутант. Хотя для человека все едино, альбенаретец или мутант.
Розуел извинился за опоздание и сел в свободное кресло.
— Подготовка к десантированию на базу «Челленджер» завершена, — начала Смолли. — Первая партия оружия роздана действующей части, а через несколько дней будут готовы психотронные кабины.
Розуел заметил в дальнем углу Карла и поприветствовал его кивком.
— Остается только назначить день высадки десанта, — продолжала Смолли. — Как у вас дела с роботом? — обратилась она к Розуелу.
Отгоне не успел ответить, в штаб вбежал Артур.
— Вы не читали последних газет? — возбужденно спросил он у собравшихся.
«На первый взгляд с дисциплиной у нас слабовато. А вообще-то Смолли, по-моему, держит нас в железных тисках». Розуел с улыбкой посмотрел на Артура.
— Не читали мы свежих газет, — ответил за всех Карл.
— О каких «газет» идет разговор? — спросил темпераментный альбенаретец.
— Это чисто человеческая шутка, — ответила Смолли. — Предмет разговора просто не существует. — Смолли пристально посмотрела на адъютанта. — Выкладывай все по форме.
Артур посерьезнел.
— Господин адмирал, — обратился он к Смолли, — докладываю. Возле Хуастонской башни, где стоит заграждение и караул соседствующей с нами военной базы, произошло сражение. Разведка доложила, что из упомянутой башни вышел человек и был атакован часовым. Часовой, видимо, принял его за амебу. Караул подняли на ноги, после чего всю окружающую территорию сожгли из лазерных пушек.
— Несчастный, — прошептал Розуел, — что он там делал?
— Какое отношение эта кровавая история имеет к нам? — спросила Смолли адъютанта.
— Самое прямое. — Артур загадочно улыбнулся. — Этот человек сейчас сидит в большой гостиной и ждет, когда его примут.
— Вот черт! — сорвалось у Карла. — Чего же ты раньше молчал?!
— Это еще не все, — заверил Артур. — Он мой старый друг и кое-кто из присутствующих знает его.
— Джим? — Адмирал зарделась.
«Вот те на, — подумал Розуел. — А говорили, все человеческое ей чуждо».
Свадьба прошла стремительно. Смолли знали все. Даже альбенаретцы пришли ее поздравить. Джима же знал только Артур, и, к удивлению адъютанта, большинство колонистов приветствовали его подчеркнуто вежливо. Для Розуела это не было загадкой. Он понимал: кто знаком с «гранитной» Смолли, знает наверняка, что муж ее человек неординарный.