Выбрать главу

ГЛАВА 11

Десять дней Степа занимался анализом данных, приносимых разведчиками и гонцами. Связь с осажденными крепостями практически отсутствовала. Разъезды неприятеля то и дело натыкались на разведывательные отряды и на группы, посылаемые на перехват обозов. Особое внимание Степа уделял крепости Матлор, находившейся всего в одном дневном переходе от лесного лагеря. Ее осаждал десятитысячный отряд.

Крепость была окружена со всех сторон тыном, прячась за которым вражеские солдаты засыпали ров и возвели рядом с крепостной стеной четыре деревянные башни. Высота этих башен уже сравнялась с высотой стен, и можно было ожидать немедленного штурма. В крепости было около двух тысяч защитников. Собрав вместе все подчиняющиеся ему сотни, Степа мог набрать еще полторы тысячи войска.

Атаку начали за час до рассвета. Закованные в броню ряды альбаузцев в полном молчании отделились от леса и, выставив копья и прикрывшись щитами, ударили по спящему лагерю. Часовые, разумеется, подняли тревогу, и в сумятице встревоженного лагеря успели возникнуть очаги сопротивления, но противостоять натиску неприятель не смог. Бегущие ломали ряды тех, кто пытался наладить отпор, и в течение получаса все было кончено. Бежали немногие. Зажатые нападающими между крепостью и рекой, избежали смерти или плена только те, кто, бросив оружие и доспехи, переплыл реку. Остальные сдались.

Рассвет открыл перед защитниками крепости совершенно неожиданную картину. Осаждавшие, превратившиеся в пленных, стягивались под конвоем к воротам. Их немедленно задействовали на разборке осадных башен и заставили расчищать засыпанный ими же ров. Оружие и все припасы из захваченного лагеря затащили под прикрытие стен.

Свое войско Степа увел от крепости, прибавив к нему еще тысячу бойцов из числа солдат, составлявших ее гарнизон. Около двух суток их никто не преследовал. Затем неприятельские разъезды настигли арьергард, а вскоре к ним присоединились крупные силы — около двадцати тысяч всадников. Степа продолжал отступление, прикрываясь заслонами, и засадами. Леса и непрерывное движение отступающих не позволяли неприятелю обойти его. Однако и оторваться от преследования всадников его пешее войско не могло. Да, собственно, это и не входило в Степины планы.

На четвертый день отступления арьергард втянулся в горную теснину — узкое ущелье, по дну которого струился ручей. Это ущелье было выбрано заранее из-за того, что на протяжении десяти километров из него не было ни одного выхода. Основная часть войска уже находилась у противоположного его конца, а сотня прикрытия, едва войдя в теснину, села на приготовленных свежих быков и со всей возможной скоростью пустилась наутек, быстро оторвавшись от ожидающих засады преследователей.

Целые сутки неприятель не решался ввести в ущелье свои основные силы, опасаясь подвоха. За это время его разведчики убедились, что на верхних кромках ущелья нет альбаузских солдат и нет опасности быть похороненными под потоком катящихся сверху камней. Эти стены были доступны разве только для птиц, и устроить здесь засаду было невозможно. Дно ущелья на протяжении всех десяти километров представляло собой хаос из каменных глыб, и только узкая извилистая тропа позволяла двигаться цепочкой. Но зато в дальнем конце ущелье расширялось метров до двухсот и имело плоское дно, покрытое высокой травой. Именно в этом месте альбаузцы и поджидали неприятеля, перегородив все свободное пространство пятью шеренгами воинов и приготовившись к фронтальному бою. Перед строем оставалось не менее километра чистого пространства, что позволяло неприятелю подтянуть основные силы и построиться для атаки. Видимо, это и повлияло на решение кагана Амира, предводителя этой группы кочевников.

На рассвете его воины вошли в ущелье. Амир не начинал атаку, пока все его войско не вышло из теснины. Степа ждал того же.

Наконец началась первая атака. Она же оказалась единственной. Воины второго ряда альбаузцев имели копья на метр длиннее, чем у солдат первой шеренги. А у третьего ряда — еще на метр длиннее. Пробить эту стену всадники не смогли. Они смешались и отхлынули, но плотные ряды пехоты ни на шаг не отставали, и гурьба бегущих всадников навалилась на своих же товарищей, ожидающих сигнала к атаке. В образовавшейся страшной давке возникла неразбериха, а вслед за ней паника. Попытки начальников навести порядок привели к тому, что отступающие бросились с оружием в руках на тех, кто им мешал. Возникшая резня усугублялась неумолимым продвижением пехотных шеренг, оставляющих все меньше и меньше свободного места впереди и почти сплошной слой тел позади себя. Все пространство, занятое только что грозным войском, превратилось к адский котел, наполненный безумцами. Те, кому удалось бежать через игольное ушко теснины, вероятно, долго будут радоваться своему чудесному спасению, поскольку невозможно сосчитать, сколько их было затоптано и сколько разбилось о камни, оттесненных своими же спасающимися товарищами.

Пленных оказалось немного, около двух тысяч. Еще столько же, вероятно, смогло удрать. Степа не велел их преследовать. В конце концов, количественный урон, нанесенный неприятелю, не идет ни в какое сравнение с уроном моральным. Он не имел сил, чтобы совладать с огромным войском захватчиков. Важнее было внести в стан врага сомнение, а может, и раздор. Ведь покоренные каганы вряд ли в восторге от выпавшей им доли воевать ради славы Тенгиза.

ГЛАВА 12

Знание местности — всегда хороший козырь в руках обороняющегося. Не зря Степа в свое время так тщательно изучал карты в крепостной библиотеке. Тренированная память навигатора не подводила его в отношении всего, что положили на свои примитивные карты местные картографы. А в отношении того, что в картах отмечено не было, — в рядах его двухтысячного отряда всегда находились люди, знающие местность и умеющие толково объяснить. Вот и сейчас, вспомнив карты и расспросив кое-кого из солдат, Степа выяснил, что от памятной ему крепости на перевале его отделяет один дневной переход. Правда, по узким горным тропам. Идти с пленными по этой дороге было бы неудобно, и, поразмыслив, Степа их отпустил.

Сутки ушли на похороны погибших и сбор трофеев. Неожиданно с заставы сообщили о приходе парламентеров. Оказалось, что это каган Амир. Он не решился возвращаться к Тенгизу с вестью о поражении и, собрав около тысячи бежавших воинов, оставался в нерешительности у противоположного конца теснины. В случае возвращения его ждала верная смерть, да и его воинов тоже. Поэтому, когда отпущенные Степой бывшие пленные стали выходить из ущелья, он решил сменить господина и теперь пришел проситься на службу к «милостивому и могущественному принцу Карлу».

Посовещавшись с бароном Туфио и для видимости потянув сутки с ответом, Степа согласился принять Амира на службу с его воинами при условии, что он вернет крепость на перевале.

— Ты храбро сражался, но был побежден, — сказал ему Степа высокопарно. — Докажи, что умеешь побеждать.

Воинам Амира вернули оружие. Снабдили их необходимым количеством быков и отправили в сопровождении проводников по горным тропам кратчайшей дорогой к перевалу. Через двое суток гонец сообщил, что крепость взята и каган Амир просит принца Карла принять ее как знак верности. О взятии крепости Степа знал от своих разведчиков на три часа раньше. Амир не полез на штурм. Он вошел в крепость как свой, а затем быстро обезоружил ее гарнизон. Обошлось практически без кровопролития.

Еще через сутки Степа занял крепость и оседлал перевал. Амира с его воинами он предварительно отправил домой, в степь, и велел забирать с собой всех пленных. Не доверял он предателю. Амир мог захватить или убить Степу, представив свое предательство как военную хитрость, и таким образом купить себе жизнь у Тенгиза.

Вскоре пришла весть, что Сигизмунд IV разбит Тенгизом и попал в плен, что две крепости альбаузцев: Корт и Фирзия — пали. Это были маленькие крепости, и больших надежд с ними не связывалось. Но войска противника, занятые их осадой, теперь свободны. И самое главное — большое войско идет к перевалу явно с целью отбить крепость и покончить с надоевшим Тенгизу подвижным Степиным отрядом. Что же, к встрече готовы.