На следующий день, вернувшись вечером в свою комнату, он обнаружил, что бляшка пропала с того места, куда закатилась накануне, и снова висит на обратной стороне рамы зеркала, только подальше от края, так, чтобы ее нельзя было случайно задеть.
Становилось очевидным, что его персона заинтересовала тех, кто пытался управлять ходом истории на этой планете. В принципе, такой интерес вполне понятен. Он или нарушил их планы, если они подготовили набег кочевников, или способствовал этим планам, если агрессия была ими своевременно не предугадана, что, впрочем, маловероятно. Хотя кто знает? Если бы он им мешал, его было легко убрать еще до того, как Тенгизу было нанесено окончательное поражение. Ведь шансы на успех оставались у агрессора до самого последнего сражения.
Как бы то ни было, а Степу явно «пасли». Во всяком случае, подслушивали. Такой вариант развития событий сильно сужал возможности и накладывал серьезные ограничения на все дальнейшие планы.
ГЛАВА 17
Чтобы не вызывать к себе повышенного интереса, Степа продолжал жить в крепости и ходить на охоту. Он пропадал в горах по нескольку дней или даже недель, чтобы его длительные отлучки стали привычными для окружающих. Отдавая себе отчет в том, что подслушивающее устройство или даже радиомаяк могут быть спрятаны у него на одежде или на снаряжении, он старался, чтобы его маршруты не вызывали подозрений, и обошел все окрестные горы и прилегающую к ним часть долины во всех направлениях. На свое умение отыскивать подслушивающие или подсматривающие устройства он не полагался и постепенно заказал себе новую одежду, обувь и остальное снаряжение у мастеров по окрестным деревням. Причем все свои обновы он спрятал в дупле дерева, не занося их в крепость. Это позволяло надеяться, что уж на них-то никаких «клопов» нет.
Тем временем зима закончилась, растаяли снега, прошли весенние туманы и установилась ясная, теплая погода поздней весны. Пришла пора отыскивать космодром и пытаться вырваться с этой гостеприимной, но несколько архаичной планеты.
Еще с вечера Степа предупредил коменданта, что утром идет на охоту и будет отсутствовать около двух недель. Утром, беспрепятственно покинув крепость, он еще до рассвета добрался до своего тайника. Одежду и все снаряжение он сменил полностью, не оставив при себе ничего из того, с чем вышел. Даже деньги пересыпал в новый кошелек. В деревеньке, лежащей в противоположном от интересующего его направлении, он купил верхового бычка, запас продуктов и направился прямо на юг. Скрывшись из виду деревни, он повернул в сторону гор и, обойдя каменистыми тропами крепость, поспешил на север.
Первые пять дней путь был нетруден. Все эти тропы он многократно исходил во время своих охотничьих вылазок. По-том дорога стала труднопроходима. Тропы, проложенные людьми, исчезли, а те, что были протоптаны животными, — вели неизвестно куда. Все же километров до десяти в день он продвигался. Горы были почти непроходимы. Скалы и расселины, преграждавшие дорогу, заставляли возвращаться и делать обходы. Иногда на месте привала не оказывалось дров или источника воды. На одиннадцатый день пути стало ясно, что с быком дальше не пройти. Степа его зарезал, наелся мясного и наготовил впрок. Дальше пробирался с заплечным мешком. По нескольку раз на день приходилось карабкаться на скалы. Дважды пришлось перекидывать ствол дерева через расселину. А одно ущелье обходил трое суток. Конечно, если бы он избрал другой путь: сначала вверх по Альбе, а затем на восток, — было бы проще. Но если то направление доступней — за ним наверняка наблюдают. А быть обнаруженным ему совершенно не хотелось.
Однажды утром Степа услышал звук, который ни один пилот не спутает с чем-либо другим. Такой звук издают только раскаленные газы, вырывающиеся из сопла реактивного двигателя, и ничто иное. Вскарабкавшись выше по склону, он разглядел и инверсионный след. Сам аппарат увидеть не успел. До цели оставалось километров тридцать к северо-западу.
Плато, с которого взлетали корабли, оказалось приподнято над окружающей местностью примерно на полкилометра. Этакая гранитная плита колоссальной толщины, выпирающая из-под земли. Ее поверхность удалось разглядеть с соседней горы. Длина километров десять, ширина — пять. Ближе к одному из краев — какие-то строения. Детали не разглядеть из-за большого расстояния. И совершенно неприступные на вид стены со всех видимых сторон.
Степа спустился в небольшую долину, через которую недавно проходил, и устроил пятидневный привал. Во-первых, отдохнул и выспался. Во-вторых, настрелял дичи, отъелся и заготовил харчей на несколько дней вперед. Из тех запасов, что он тащил с собой, ничего уже не оставалось. К счастью, съедобные корешки встречались здесь в изобилии и позволяли разнообразить мясную диету. На шестой день начался обход плато.
Не желая быть обнаруженным, Степа всю дорогу крался, маскируясь в складках местности или в кустарниках, тщательно осматривая стену. Вблизи она выглядела такой же неприступной, но несколько расселин в ней все-таки оказалось. По одной из них сочилась вода, падая сверху скудным потоком, не сильнее, чем из душа. Другие были сухими. По той, что казалась поуже и поглубже, Степа принялся взбираться, упираясь ногами и руками в противоположные края, и еще до заката выбрался наверх.
Естественно, сначала он только осторожно высунул голову. Ровное, как стол, плато, покрытое высокой травой. Местами — небольшие группы кустарников и невысоких деревьев. До одной из них, где деревья были повыше, Степа дополз по-пластунски, пользуясь высокой травой как прикрытием. Взобрался на дерево, огляделся — и вся картина сразу стала ясна. Через все плато шла широкая бетонная полоса. У западного края полосы располагался ангар с четырьмя воротами и десяток аккуратных домиков совершенно цивилизованного вида. С верандами, большими застекленными окнами и без труб на крышах. Ходили люди, передвигались тележки — в общем, протекала какая-то жизнь. До них было около километра, и толком разглядеть что-нибудь, да еще и в сумерках, оказалось невозможно. Понаблюдав до темноты и не выяснив ничего существенного, Степа подкрепился добрым куском жареного мяса с печеными корешками и завалился спать в самой гуще колючего кустарника.
ГЛАВА 18
Три дня «птичьей» жизни привели к образованию роговой мозоли на том месте, которым обычно сидят. Ветви здешних деревьев были тверды и шершавы точно так же, как и ветви любых других. Свой наблюдательный пункт Степа переместил намного ближе к ангарам, присмотрев подходящую заросль кустарников с несколькими раскидистыми, но невысокими деревьями. На ветку он взгромождался за полчаса до рассвета и сидел до полного наступления темноты, стараясь не выдать себя ни одним движением. Узнать удалось немного, но все же кое-что.
Во-первых, каждое утро в ангары входило ровно семь человек. В полдень они отлучались на час в расположенные рядом домики, — вероятно, обедали, а вечером покидали ангары до утра. Всех их он запомнил в лицо и убедился, что это всегда одни и те же люди. Следовательно, ночью в ангарах никого нет.
Во-вторых, он не обнаружил никаких признаков приборов наблюдения или охранной сигнализации. И даже просто замков на маленькой двери ангара, через которую входили и выходили, не было. Дверь запиралась на ночь на наружную задвижку, а днем свободно болталась полуоткрытая, покачиваемая ветерком.
В-третьих, в поселке не было ни одного ребенка и ни одного животного, кроме, возможно, комнатных. Во всяком случае, вне помещений появлялись только взрослые. Вероятно, они там и жили, и работали. По утрам из домов высыпало человек пятьдесят мужчин и женщин в спортивных костюмах, бегали по бетонной полосе и проделывали различные гимнастические упражнения. Все бодрые и энергичные. Дряхлых или хилых — ни одного. Потом все уходили в дома и примерно через час семерка работников ангара поодиночке проходила к месту работы. До вечера все затихало. Вечером, после того как из ангара все уходили, между домами начиналось оживление. Было похоже на то, что люди выходили после работы подышать воздухом и пообщаться. Но за пределы поселка никто не уходил.