- Это, что же, вы выстроили?
Соломон Борисович выкатился вперед и с гордостью сказал:
- Да, это я конструировал. Деревянное, конечно, строение, но оно будет долго стоять...
Председатель но это ничего не сказал, а обратился к коммунарам с вопросом, никакого отношения не имеющим к стадиону:
- Понравилось вам в Крыму?
- Ого, - сказали коммунары.
- Что ж, на лето еще куда-нибудь поедем?
- На Кавказ, - сказали коммунары...
- На Кавказ - это хорошо. Только нужно выполнить промфинплан...
- Выполним...
- Да, на Кавказ хорошо. Поезжайте на Кавказ. Ну, до свидания.
Председатель уехал, а Соломон Борисович пришел ко мне и спросил:
- Как вы думаете, какое впечатление произвел на него сборный цех? Он так посмотрел...
Васька Камардинов не дал мне ответить:
- Какое же впечатление? Вы думаете, он не понимает. Отвратительное впечатление.
- Вы еще молодой человек, - сказал Соломон Борисович, покрасневший от гнева, - а обо всем беретесь рассуждать.
Но через два дня к нам дошли сухи, что действительно стадион произвел впечатление отвратительное. Соломон Борисович загрустил:
- Так кто виноват? Виноват Левенсон? А где деньги? Правление, может, думает, что нужно построить каменные цехи, так почему оно не стоит? А все Соломон Борисович должен строить: и литейный цех, и сборный, и квартиры.
В это время заканчивается триместр, и у коммунара головы были забиты зачетами. Кроме того, в коммуне происходили события печальные и непонятные. В середине ноября командир третьего отряда поразил всех рапортом:
- У Орлова пропало пальто с вешалки.
Коммунары во время разбора рапорта сказали:
- Поискать надо лучше. Кто-нибудь захватил нечаянно или не на свою вешалку Орлов повесил...
- Ты поищи лучше, - сказал я Орлову.
- Да где я буду искать? Я уже всю вешалку перерыл и у всех смотрел - моего пальто нет...
- Поищи все-таки.
Через день пропало пальто в седьмом отряде. Делали общий сбор и приказали всем коммунарам надеть пальто и выстроиться во дворе. На вешалке не осталось ни одного пальто, а Орлов и Кравченко все же своих пальто не нашли.
Опросили весь сторожевой отряд, но он ничем помочь не мог. На вешалке висит сто пятьдесят пальто, разве разберешь, какое пальто берет коммунар с вешалки - свое или чужое.
На общем собрании Фомичев предложил:
- Надо пока что пальто держать в спальне. Ясное дело, между нами завелся гад. Он и теперь сидит здесь и притаился, а завтра еще что-нибудь утащит.
Харланова возмутилась:
- Вот тебе и раз. У нас завелся вор, так мы будем от него прятаться, все будем в спальни тащить. Это безобразие, и нужно сейчас же поднять с этим борьбу.
- Да как ты поднимешь борьбу, если мы не знаем, на кого и думать. Кто может у нас взять?
- Раз взяли, значит, всякий может...
- Как это всякий?.. Я вот не возьму, например...
- А кто тебя знает? На тебя нельзя думать, а на какого коммунара можно можно думать? Покажи, на кого?
- Так что же делать?
- Надо найти вора.
- Найди...
- Надо собаку привести в коммуну, предложил кто-то. - Вот как она на этого года бросится, тогда уж мы будем знать, что делать.
В собрании закричали:
- Вот еще, собак тут не хватало. Сами найдем.
- Найдите.
Редько взял слово:
- Найдем. Все равно найдем. И если я найду, он у меня все равно не вырвется. Так пуская и знает. А вешалку, действительно, нечего переносить в спальню. Да больше он и не возьмет. Я его все равно поймаю...
Коммунары улыбнулись.
Через неделю в кабинет вошел Миша Нарский. Совет командиров три месяца назад командировал его на шоферские курсы, которые он регулярно посещает и о которых каждый вечер отзывается с восторгом. Живет он в коммуне в одном из отрядов и болеет коммунарскими делами по-прежнему.
Миша Нарский ввел в кабинет Оршановича и Столяренко и сказал:
- Вот они, голубчики, видите?
Миша Нарский, несмотря на многие годы, проведенные в колонии Горького и в коммуне Дзержинского, остался прежним: чудаковатым, по-детски искренним, неладно одетым. Он по-прежнему причесывается только по выходным дням и лучшим украшением для человеческого лица считает машинное масло. Он сейчас горд и от гордости на ногах не держится.
- В чем дело?
- Да вот вы их спросите...
- Ну, рассказывайте...
Оршанович грубовато отворачивается:
- А что я буду рассказывать? Я ничего не знаю.
Столяренко молчит.
- Видите, он не знает... А как пальто продавать, так он знает.
Полдесятка коммунаров, находившихся в кабинете, соскочили со стульев и окружили нас...
- Пальто? Что? Оршанович? Здорово...
Оршанович с недовольным видом усаживается на стул, но Миша сильной рукой металлиста берет его за воротник:
- Что? Ты еще будешь тут рассиживаться? Постоишь...
- Чего ты пристал? Чего ты пристал? Пальто какое-то...
- Ишь ты, какое-то... Смотрите... Субчик...
В кабинете уже не полдесятка коммунаров, а целая толпа, и кто........
10. И ТРАГЕДИИ И КОМЕДИИ
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
11. ПРАЗДНИК
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пацаны бегают по всей лестнице - ужасно оживленные и храбрые, но только до дверей "громкого" клуба, а здесь хвосты поджали и тихонько, бочком пробираются в клуб мимо председателя Правления и еще тише салют:
- раст...
А потом все собрались и смотрят на гостя, глаз не сводят и молчат.
Правда, нужно сказать, что главные пацаньи силы в это время намазывались всеми возможными красками и наряжались в каморке за нашей сценой - готовились к постановке. Перский, на что уж человек изобретательный, а и тот "запарился":
- Да сколько вас играет?
- Ого, еще Колька придет, Шурка, две девчонки, Петька и Соколов, да еще ни один кустарь не гримировался, а кустарей трудно будет, правда ж?