— Риска почти нет: нас только двое, знающих планы богов. Маловато для явления столь представительного олимпийца, как Посейдон. Риска не было бы совсем, если бы ты не рассказал мне об этих планах. Или если бы я постарался забыть наш разговор. Но как я могу забыть, что ты нуждаешься в моей помощи и тоже стремишься в свой мир, где родился и провёл свои лучшие годы?
Глава 10. Служитель Медного Перста
Золотые руки оказались у этого юноши, и разбирался он не только в возжигании жертвенного огня! Такому — если для дела надо — не стыдно и свои собственные плечи подставить. Что Акроней и проделал, не раздумывая. Пусть видят, лентяи, что кормчий уважает настоящих работников — и только их! Не часто нынче встретишь такого мастера, который может, из ничего соорудив настоящий кузнечный горн, в какие-нибудь полчаса расплавить и (тут же, на плоском камне!) снова выковать бронзовое кольцо для Перста. Да так точно, словно и не было в кольце никакой трещины, словно и не вытаскивали его из дубовой рамы, а лишь в порядке рутинной профилактики сменили в нём истёршуюся кожаную прокладку… Ничего, что масло капнуло на хитон, не жалко. Хоть оно и чёрное, и пованивает — плевать, не жалко. Это он хорошо придумал: пропитать прокладки земляным маслом вместо оливкового. И ведь нашел где-то земляное масло, в таком тумане… «Смотрите, смотрите, лентяи! — бормотал про себя кормчий, крепко держа Окиала за икры и для верности упираясь коленом в металлического ежа. — Вам-то я никогда не подставил бы свои плечи. И никому из вас не доверил бы держать на плечах этого парня. Такого умельца бы — да в зятья…»
— Ну, вот и всё, можно раскручивать! — Окиал спрыгнул с плеч кормчего на палубу, подобрал кусок чистой ветоши и стал тщательно вытирать ею руки.
Акроней кивнул, с уважением глядя на чёрные от въевшейся копоти, божественно ловкие пальцы своего пассажира, и снова задрал голову. Массивный медный диск Перста лениво вращался, поблёскивая осевшими на ободе капельками тумана, легко и бесшумно скользя отполированной осью в бронзовых кольцах гнёзд. Акроней поднял багор, упёрся им во внешнюю, вертикальную, раму и несильно нажал, преодолевая инерцию. Рама слегка повернулась на вертикальных полуосях, и Перст, всё так же беззвучно, не замедлив вращения, изменил наклон. Кормчий одобрительно хмыкнул: всё было правильно.
— Ну?! — рявкнул он, поворачиваясь к торчащим из тумана головам гребцов и отыскивая глазами нерадивых. — Так и будем прятаться? За работу, лентяи!
Лентяи (в количестве четырёх человек), провожаемые пинками и гоготом, встали, послушно выбрались из толпы и захромали к кораблю, на ходу жалобно кривясь и хватаясь руками за задницы. Акроней ухмыльнулся. Ничего, переморщатся. Не так уж сильно им и досталось — по хорошему-то надо было часа три вымачивать розги в морской воде. В следующий раз будут потщательней осматривать Медный Перст перед отплытием… Морщатся они! А если бы юноша не заинтересовался устройством Перста (который, между прочим, в первый раз видит)? Не пришлось бы вам тогда морщиться — не было б чем! Акроней уже видел однажды, что такое треснувшая втулка. Гребцов по частям собирали и на общем костре жгли: там, в Аиде, сами разберутся, где чьё.
Да-а, прошли те времена, когда каждый новый Перст лично осматривался Полинием, сыном Тектона. Где он теперь, мастер Полиний, основатель и первый владелец верфи? Сидит, говорят, где-то в горах: космы до плеч, борода до колен, хитон в объедках — пророчествует. А новый владелец, Амфиал — вроде и не своего отца сын, не Полиния. Не та голова, не те руки. Да и мастера нынче… не те нынче мастера!
Туман ближе к утру стал ещё гуще, но вершина скалы Итапетра по-прежнему остро маячила наверху. Слабый, как не проспавшийся, Борей не столько разгонял туман, сколько сгребал его с моря, нагромождая прихотливо изогнутыми слоями. Это он зря: Итапетру не загребёшь. Итапетра победительно чернела над белой (по пояс в плотном и выше головы рыхлом тумане) отмелью, и этого было вполне достаточно, чтобы снова направить Медный Перст так, как надо. Точно на юг Нотовым концом оси и точно на север — Бореевым. И чтобы Бореева планка внутренней рамы была на два локтя выше Нотовой.
Ещё вчера, подводя корабль к мысу, Акроней направил его так, чтобы выброситься на берег в створе с вершиной скалы и источником. С тем местом, где был когда-то источник, а теперь стояло святилище, выполненное кем-то в виде большой толстой рыбы с задранным кверху хвостом. «Корма», — назвал этот хвост Окиал. А что, очень похоже на корму… Хотя, если уж и сравнивать святилище с кораблем — то только с торговым. Да и то они, пожалуй, не такие широкие. И раз в пять меньше. А в остальном — похоже. И даже пустое внутри, как настоящий корабль, только Окиал говорит, что там не трюм, а лабиринт — как в Оракуле Мёртвых, но под крышей (или палубой?) и не такой сложный. Всего несколько переходов и тупиков, закрытых тяжёлыми дверями, которые, однако, вполне можно открыть, если постараться. А закрываются они сами, с ужасным грохотом, но потом их опять открыть можно.