— Мори, у меня что, здесь внешность изменилась? — Летиция пристальнее всмотрелась в свое отражение.
— Изменилась, изменилась, — проворчал Мрачный, закрепляя трос на причале и протягивая деве руку, чтобы помочь сойти на берег. — Ты ж теперь эллет.
— Ой, правда, что ли? — Летиция ухватилась не за его руку, а за свои уши.
— Сто раз ещё налюбуешься! Вылазь давай! — нахмурился Карантир.
— Ну, Мори, мне ж интересно… — девушка вздохнула и с неохотой убрала ладони от своих заостренных ушей. — Не будь таким букой!
— Нам до дому знаешь, сколько ехать?
— Н-не знаю, — Летиция уставилась на пасущуюся на лужайке лошадь. — Ты хочешь сказать…
— Лети, ты серьёзно думаешь, что здесь есть такси? — Мрачный направился прямиком к животному.
— Но, Мориии, я не умею ездить на этом! — девушка с возрастающим интересом наблюдала, как эльф подтянул подпругу и подвёл коня ближе. — Чудовище…
— Что ты выдумываешь ерунду! Это лучший скакун Арды! — Карантир ухмыльнулся. У подножия холма, в Кругу Судеб, он действительно вскочил верхом на серого жеребца дяди.
— А… О! Что, правда? — Летиция округлила глаза, с благоговением глядя на животное.
— Поверь мне на слово! — нолдо подхватил подругу на руки и закинул на спину коня. Дева зажмурилась от головокружительной высоты.
— Мориии… а можно я пешком пойду? Как-нибудь… на своих двоих…
— Лети, ты теперь эллет, привыкай, — Карантир взлетел в седло позади неё, и жеребец Финголфина рванул вперёд, сквозь туманы садов Ирмо.
Смотри, какая красота!
Ей невозможно наглядеться…
Ты не целуй её в уста,
Ты прикоснись к ней только сердцем.
Смотри, такая чистота!
Её ничто не очерняет,
Наивность белого листа
От пустословия спасает.
Смотри, какая доброта!
Она надежду бережет,-
Что без раздоров и хлыста
прозренье сердце обретёт.
Смотри, какая высота!
Что невозможно дотянуться
С самых высоких в мире скал,
Луна и солнце будто блюдца!
Смотри, какая нагота…
Что невозможно не смутится.
Душа открытая, в цветах
И ангелы поют, как птицы.
Смотри, какая полнота!
Не донести не расплескав,
Но не коснется пустота
Того, кто любит всё отдав!
( В. и Н. Сколовы - О душе)
========== Форменоссэ ==========
Комментарий к Форменоссэ
https://sun1-14.userapi.com/c852224/v852224958/10579b/VoW1l7Jalpg.jpg рисунок Форменоса при свете Древ
https://www.youtube.com/watch?v=aAXX83W_Q5o АТОМ-76 - Обратный отсчет
Герой 37:49
https://www.youtube.com/watch?v=SlzsIxKI4Ug запись альбома
Великие силы сплелись под звездой
В схватке смертельной с извечным врагом,
Остаться не сможет никто в стороне -
На чаше весов вся жизнь на земле!
Последней войной грозят небеса,
Над книгой Судьбы повисла рука!
Но ни шагу назад,
Ты не привык отступать!
( Олег Толмачев - Герой)
Тишина, ни ветерка. Поверхность озера и лес скрыты под белой кисеёй тумана.
— Аран, — Эол подвёл к Фэанаро одного из своих коней, собранного для дальней поездки, и нолдо взлетел в седло. Чародей сел верхом на второго, протягивая руку сыну.
— Ты с нами, или останешься дома?
— С вами, — Ломион ухватился за отцовскую ладонь, запрыгивая на спину вороного жеребца позади Тёмного Лорда.
Едва всадники выслали своих коней вперёд, из-за дома выбежал Руйвэ. Помчался вдогонку и, встав на дыбы, преградил дорогу.
— Что с тобой? Пойдём с нами, — Фэанаро остановил своего коня, спешился и смело подошёл к прижавшему уши рыжему. — Ты обижен?
— Молодой. Хочет, чтоб ты ехал на нём, — Эол подъехал ближе. — Не справится, трудная дорога.
— Я поеду, — Пламенный провёл рукой по холке и запрыгнул на спину Руйвэ, а Маэглин пересел на своего коня.
— Попробуем проехать коротким путём, — вдруг тихо произнёс чародей.
— Веди, — кивнул Фэанаро, и три всадника отъехали от дома Тёмного Лорда.
Вскоре до слуха нолдо донёсся вкрадчивый голос Эола, а туман вокруг стал ещё гуще.
Белое стылое безвременье. Казалось, кони плывут по безбрежному морю, а тишину нарушало лишь пение чародея. Во время поездки из призрачного марева то неожиданно появлялся замшелый камень или гладкий бок скалы, то лошади брели по мелководью. Фэанаро с интересом наблюдал за ворожбой Эола, который ехал первым, уверенно двигаясь в дымке тумана, словно рыба в воде. Время растянулось, или наоборот - сжалось? Изредка нолдо казалось, что Руйвэ поднимается вверх по горному склону, а иногда кони спускались в долину.
Когда Фэанаро уже хотел окликнуть Тёмного Лорда, что нужно остановиться и дать лошадям отдых, чародей прекратил петь. Туман вокруг них понемногу исчез, и Пламенный увидел, что всадники выехали на вершину горной гряды, и позади догорает закат. Дальний переход действительно дался рыжему жеребчику нелегко, но Руйвэ старался не отставать от остальных. Кони под Эолом и его сыном громко заржали, понеслись галопом к темнеющей у подножия гор крепости. Неужели это Форменос? Сердце Фэанаро сжалось при виде угрюмой почерневшей твердыни. Тоска и уныние витали над ней, словно ненасытная паучиха намертво опутала Форменоссэ своей липкой паутиной.
Оказавшись вблизи крепости, Пламенный спешился и, сорвав пучок травы, стал с благодарностью растирать усталого Руйвэ. Молодец, выдержал. Нолдо с тревогой оглядывал стены цитадели, однако наступившие осенние сумерки скрадывали очертания Форменоса, создав атмосферу той непроглядной ночи, когда Унголиант уничтожила Древа.
— Маэ, ещё не время. Иди помоги, — Эол спешился и удержал сына от шага в сторону крепости.
Ломион молча сорвал траву и тоже принялся усердно растирать рыжего жеребёнка, а чародей остановил Фэанаро и кивнул в сторону цитадели.
— Аран, Форменоссэ ждёт.
— Ты прав, — Пламенный решительно шагнул к твердыне и приложил ладони к стылой каменной кладке. — Ну, здравствуй. Это я.
Затем прижался к стене, представляя, как выжигает своим огнём незримую паутину.
Руйвэ вздрогнул, хотел испуганно умчаться прочь, но Эол с сыном смогли его успокоить, ласково поглаживая морду и шею. Шепча на ухо жеребчику ободряющие слова, эльфы издалека наблюдали, как почерневшие камни фундамента озарились ослепительной вспышкой и как огонь с треском побежал вверх между камней кладки, словно алая жаркая кровь вновь заструилась по жилам крепости. Над Форменоссэ пронёсся то ли крик, то ли стон, и Руйвэ встал на дыбы.
Пробудившись от вековечного сна, крепость ярко светилась во тьме наступившей ночи. Паутина и копоть исчезли со стен, а камень больше не казался почерневшим от горя. Фэанаро решительно распахнул врата цитадели и вошёл во двор, с улыбкой наблюдая, как повсюду, один за другим вспыхивают светильники. Огляделся по сторонам, чтобы оценить масштаб разрушения, и запел.
Эол с сыном застыли на месте, в немом изумлении глядя, как Форменоссэ становится всё светлее.
— Этого не может быть… — восторженно прошептал Маэглин, вцепившись в отцовскую руку.
— Вот теперь пойдём, — чародей подтолкнул сына к вратам крепости, заводя во двор усталых коней.
— Аран, это нельзя передать словами, — Ломион прижал руку к сердцу и почтительно склонил голову перед стоявшим посреди двора Фэанаро. — Я жил в Гондолине, но Форменос во сто крат прекраснее…
— Не льсти мне, малыш, — Пламенный усмехнулся, ощущая, как понемногу отпускает напряжение. Подошёл к колодцу, набрал воды и с облегчением вылил её себе на голову. Жар фэа стихал, а великолепие возрождённого Форменоса радовало глаз. Дома. Наконец-то, дома.