Я желал ей смерти, подумал он. Это я ее убил. Ну и пусть.
Глава 3
В третий раз Том приснился ему, уже когда начались летние каникулы. За прошедшее время он снова повзрослел – теперь ему было не меньше тридцати. Он больше не пытался болтать ногами, сидя на стуле, но в остальном изменился мало – разве что стал выше, бледнее, а голодный огонь в его темных глазах горел, не угасая.
— Здравствуй, Гарри, – сказал он невозмутимо, как будто зашел на чай.
— Привет, – настороженно ответил Поттер. – Тебе что‑то нужно?
Том рассмеялся. Теперь у него был холодный, резкий смех, в котором было мало веселья.
— Я решил, что ты заскучал.
— Ничуть, – решительно возразил Гарри, невольно подстраиваясь под тон собеседника. Он действительно не скучал и не мог пожаловаться на жизнь. После того, что случилось с Верноном и его сестрицей, тетя Петуния почти перестала обращать на него внимание, что, впрочем, вполне его устраивало. Гарри не знал, догадывается она о чем‑то, или просто поглощена своей утратой, но иногда он ловил на себе ее настороженный взгляд. От Петунии воняло страхом – в последнее время Гарри хорошо научился определять эмоции окружающих людей. Петуния боялась – боялась его, и ему нравилось это. Страх – это власть, так сказал Том. Власть ему тоже нравилась.
— Ты все еще спишь в чулане, – заметил Том.
Гарри пожал плечами.
— Я привык. Я тут чувствую себя Монстром–из–Чулана. Правда, здесь полно пауков, но они мне не мешают.
Том прищелкнул языком.
— Похвальная скромность, – сказал он саркастически. – Но ты можешь получить больше.
— Для этого надо кого‑нибудь убить? – спросил Гарри, испытующе глядя на него. – Так?
— У твоего кузена, – продолжил Том, внимательно наблюдая за его реакцией, – целых две спальни. Он, конечно, жирный, но не настолько, чтобы спать на двух кроватях.
— Дадли урод, это да, – сказал Гарри, – но убивать его я не хочу. Да и тетю жалко. Она его любит, как‑никак.
— Как скажешь, – легко согласился Том. – Ну, хороших тебе каникул.
Каникулы и впрямь были хороши – настолько, насколько хороши они могут быть, когда тебе десять лет. Несмотря на жару, установившуюся с конца мая, от которой плавился асфальт на запыленных улицах, Гарри вовсю наслаждался неожиданной свободой. Большую часть времени он проводил вне дома, бесцельно шатаясь по Литтл Уингингу, или лежа в тени древних дубов, что росли в глубине парка, и непременно стараясь держаться подальше от двоюродного брата. Смерть отца повлияла на Дадли не лучшим образом. Из обычного избалованного идиота он стремительно превращался в озлобленного хулигана. Уже не раз матери детей, которых он избил или ограбил, приходили жаловаться Петунии, но та, сломленная и уставшая, не могла сделать ничего, чтобы приструнить сына. Дадли грубил ей в ответ на все увещевания и угрозы. «Ты попадешь в тюрьму!» – кричала ему этим утром Петуния. – «Что сказал бы твой отец?!» «Мой отец умер», – ответил ей Дадли и, громко хлопнув дверью, вновь вышел на улицу. Гарри, притаившись в кустах жимолости, растущих под окнами, слышал эту перепалку, и слышал также, как после ухода сына тетя разразилась горькими рыданиями. Ему действительно было жаль эту иссохшую женщину с мертвыми глазами, но он никогда не осмелился бы предложить ей свое сочувствие. Не после того, что он сделал.
С такими невеселыми мыслями Гарри покинул свое убежище в кустах и направился к центру города. Он шел, не глядя по сторонам, и поэтому не заметил, что его ждут, пока не споткнулся о выставленную Пирсом Полкиссом подножку и не растянулся на земле, больно ударившись подбородком.
— Ух ты, кто тут у нас, – пропел Пирс, мерзко скалясь. – Мелкий уродец. Гони монету.
— У меня нет денег, – честно сказал Гарри, поднимаясь на колени. – Ты и сам знаешь.
В его поле зрения появилась громоздкая туша – такая здоровая, что застила весь свет. В голубых глазах Дадли читалась злоба – та самая беспричинная злоба, которую обычно называют животной, но которая на деле свойственная лишь людям.
— Эй, Дад… – начал Поттер, но договорить не успел: кузен с размаху пнул его по ребрам. Гарри вновь распластался на земле под дружный гогот Дадли и его приятелей. Дыхание перехватило, и он подумал что, наверное, у него внутри что‑нибудь сломалось. Надо бежать. Против трех здоровенных идиотов у него нет шансов.
— Что, урод? – прошипел Дадли. Он тоже похож на пса, понял Гарри. На бойцового пса. Еще щенок, конечно, но… Уродливая морда и бешеная злость. Из тех, кто не гавкает, а сразу вцепляется в глотку. – Нравится?