- Ты поверил ему? – не выдержал Кайло, - поверил, что мать способна на такую подлость? На такую низость?
- Она была политиком, Бен, - ответил Хан, - политиком до мозга костей. Это была меньшая подлость из тех, что она уже совершила. Она была твоей матерью и моей женой, я любил ее! Но она была способна на все. Не забывай об этом никогда.
Кайло молчал. Он понимал, что Хан прав. Понимал, что ради власти и своих целей его мать могла пойти на многое. Но сейчас, когда она мертва, Рен не хотел вспоминать плохое, ему бы хотелось сохранить только светлые воспоминания, оставить в своей голове образ матери идеальной, любящей, доброй, благородной. Образ матери, а не политика. А теперь он не мог.
Тем временем Хан продолжал.
- Я не стал говорить с Леей, да и ей было не до меня с подготовкой к саммиту. Надо, значит, надо. Я отвел Дэмерона к Марти и…
- И вы заминировали особняк, - закончил за него Кайло.
- Но я не знал! – воскликнул Хан, - я же не знал, что Дэмерон приведет механизм в действие. Он сказал, что это на всякий случай, он сказал…
- На какой случай?! – повысил голос Кайло, - какой случай?! Сотни невинных жизней – это случай?!
- Это война, - вдруг совершенно трезвым голосом ответил Хан, - это война, сынок. И здесь все средства хороши. Не строй из себя благородного героя, ты тоже убийца.
Кайло отшатнулся, осознав вдруг, что подался вперед к Хану, словно желал ударить. Слово «сынок» резало слух. Рен пару раз глубоко вздохнул.
- Теперь можешь убить меня, - абсолютно спокойно продолжал Хан, - или рассказать всем, что я виноват.
Кайло поджал губы, потом отрицательно покачал головой.
- Нет, - ответил сухо, - ты будешь жить. И никто ничего не узнает. Но не потому, что жизнь для тебя наилучшее наказание. Не потому что ты мой отец. Мне не жаль тебя. И я бы хотел для тебя смерти. Но ты будешь жить с этой виной и никогда никому ничего не скажешь, ты понял меня? Особенно Рей. Это разобьет ей сердце. Она не верит, что ты в этом замешан. Ты, - Кайло судорожно вздохнул, чувствуя, как старые обиды накладываются на ужас настоящего, заставляя его дрожать от почти физической боли, в которую превратилась боль эмоциональная, - заменил ей отца, ты ближе многих ей, и я не хочу, чтобы она страдала. Ты понял меня? Не ради тебя, но ради Рей. И ради памяти матери.
Комментарий к 2.05
1. Итак. Я знаю, что многие не любят спин-офф о Хане Соло, но я отношусь к числу тех, кто остался в восторге. И считает, что Эренрайк отлично справился с ролью молодого Хана. И даже кхалиси Эмилия Кларк меня не раздражала (“Игру престолов” нежно люблю, Дейенерис нежно люблю, но Кларк раздражает). И поэтому здесь вселенная спин-оффа - официальная и законная часть фанфика.
2. Не смогла я сделать Хана до конца злодеем. Слишком я люблю этого персонажа. Поэтому пусть будет фатальная ошибка с его стороны, но не злодейство.
========== 2.06 ==========
We are forever as one in what remains
You’re in my blood from the cradle to the grave
Губа распухла и болела еще сильнее, чем утром. Голова кружилась. Рей поморщилась, зачем-то коснулась губы, отдернула руку, качнув головой, чувствуя, как боль начинает сдавливать виски и затылок. Твою ж мать!
Как же ругалась Арневина, когда тащила ее в медблок. Последними словами на Верховного лидера.
- Идиот! Истеричка! Ублюдок несдержанный! – это было самое мягкое.
Голова болела, перед глазами все плыло. И Рей ступала почти вслепую, доверившись подруге. Лейк не злилась на Кайло. Сама виновата, никто не просил ее лезть ему под руку. Но она не могла позволить, чтобы он убил Дэмерона, хотя больше всего на свете желала смерти этой сволочи, из-за которой погибли Лея и Чуи. Но не так. Должен быть суд, иначе даже после смерти Дэмерон останется победителем. Его смерть от жестокости Верховного лидера обставят как легенду, назовут несправедливой. И разразится новый виток войны. Этого Рей допустить не могла. Не могла допустить, чтобы на имя Кайло пала еще большая тень. И кинулась вперед. Ну и ожидаемо получила. Самой теперь было стыдно за свою реакцию, но в тот момент Рен действительно внушал ей ужас, который Рей не сумела скрыть.
В медблоке дроид обработал ей губу, наложил мазь из бакты и дал обезболивающее.
- Мы вышлем с Набу всех представителей Первого ордена в течение стандартных суток! – бушевала Арневина, проводив Рей в комнату и уложив в кровать, - им это так не пройдет! Нападение на члена семьи Наберри! Да я их в порошок сотру! С грязью смешаю! Я пойду к королеве! Я…
- Не надо, - тихо прервала ее Рей, - ничего страшного не случилось, а Набу не может позволить себе необдуманных политических решений. Только не сейчас.
Подруга остановилась, насупилась, посмотрела на Рей исподлобья. Решительно скрестила руки на груди, явно намереваясь спорить.
- Ты его защищаешь? – констатировала, - почему?
Рей покраснела и закрыла глаза, чтобы не встречаться взглядом с Арневиной. Как объяснить ей, что она…о крифф! Любит его? Рей и сама не знала. Но защищала. И понимала. И Узы с каждым днем становились все теснее. И пусть она не одобряла его порывов и несдержанности, позволить ему пострадать в той или иной степени Рей не могла.
- Я его не защищаю, - произнесла Рей неубедительно, собственный тонкий голос, насквозь пропитанный фальшью, был ей противен.
- Ну-ну, - процедила Арневина, потом тяжело вздохнула, - хорошо. Я их не трону. Может быть. А ты отдыхай.
Рей уснула незаметно для себя.
А когда проснулась, за окном уже была ночь. Голова болела все сильнее, волнами накатывала тошнота. Рей, хотевшая было подняться, со стоном откинулась обратно на подушку. Да что ж такое-то!
- Мда, несдержанность – фамильная черта Скайуокеров, - послышался негромкий голос.
- Уйди, Энакин! – простонала Рей, - я не в состоянии болтать.
Призрак, однако, не ушел. Он подошел ближе и присел на край кровати, оглядел Рей критическим взглядом.
- Будем учиться лечить, - заявил.
- Да ты издеваешься! – возмутилась Рей, - какое нахер обучение сейчас?
- Давай-давай, - не смутился Скайуокер, - научишься лечить себя, с остальными будет проще. Закрой глаза.
Это Рей выполнила с готовностью.
- Слушай Силу вокруг себя и в себе, она везде вокруг и рядом с тобой, в тебе, во мне, в этой комнате. Представь, как делятся клетки и восстанавливаются поврежденные ткани, как выводятся токсины, и головная боль растворяется, уходит, исчезает. Ты же доктор, ты знаешь физиологию, ты сможешь себе это представить.
В Университете им показывали видео, как регенерируюся клетки под воздействием бакты, как восстанавливаются ткани. Так что представить Рей могла. Хуже было с Силой, которую надо было почувствовать. Вроде бы она и тут, рядом, но ухватить ее, заставить работать на себя, Рей не могла. От попыток концентрации только еще сильнее разболелась голова. Рей пыталась дышать ровно, но и это получалось плохо, – она начинала злиться. Поджав губы, Лейк уже хотела сказать, что не будет участвовать в этом фарсе, как вдруг головная боль стала уходить, постепенно уменьшаться, а затем лицо и спину закололо тысячью иголочек, это не было неприятно, скорее необычно. Лейк ахнула и распахнула глаза, коснулась пальцами губы и не почувствовала ссадины. Крифф! Она соскочила с кровати, бросилась к зеркалу – ни следа ушиба, повернулась спиной – ссадины, как не бывало.
- Вот это…
- Это одно из проявлений Силы, - усмехнулся Энакин, - всего лишь, - одобрительно кивнул, - ты молодец. Главное, не забывай практиковаться. У вас, к сожалению, будет много поводов для этого, - призрак посерьезнел, - береги себя, Рей. И его береги.
С этими словами он исчез.
***
Похороны Леи проходили на закате. Одетая во все черное Рей плакала, размазывая слезы по лицу, всхлипывая, пытаясь успокоиться. Ничего не выходило. Сотни существ со всех галактики пришли почтить память Леи Органы-Соло, принцессы Альдераана, члена семьи Наберри, дочери Падме Амидалы и Энакина Скайуокера, дочки Дарта Вейдера, которая теперь будет покоиться рядом с матерью. Звучали слова искреннего горя. Рей не видела и не чувствовала ни злорадства, ни радости. По Лее искреннее горевали. А она сама едва ли не больше всех.