Их последняя встреча…Сила! Даже сейчас Рей краснела, вспоминая…ведь они тогда…Блять!
Лейк залпом выпила виски и налила себе еще, комната слегка покачнулась перед глазами.
Ему было десять, когда Лея отправила сына к Люку на Явин в Академию, которую тот построил. О как злился Хан, не желая, чтобы его сын был «одним из этих трюкачей». Как кричал сам Бен, не желая никуда уезжать. «Вы хотите избавиться от меня! Вы меня боитесь!» Хан тогда ударил его по лицу, Лея стояла мрачной статуей, скрестив руки на груди. А Рей забилась в угол гостиной, боясь попадаться им всем на глаза. Но именно на ней остановил свой взгляд Бен. «Почему она остается? Она ведь тоже урод!» Его ненависть и злоба обрушились на нее. Он давил на ее разум ментально, не осознавая в полной мере, что делает, он инстинктивно рушил ее природные барьеры, причиняя боль. Тогда она потеряла сознание. А когда очнулась, Бена уже не было на Корусанте. Он вернулся через год, приехал на каникулы еще более замкнутый, чем прежде. Еще более несчастный. А она ему завидовала. Ей отчаянно хотелось учиться Силе, но Люк избегал этого вопроса, а Лея читала нотации на тему, что и без обучения можно жить, она же ведь живет. И Рей перестала спрашивать.
Она скучала по Бену, пусть он ненавидел ее, но девушка тосковала, писала ему письма, на которые он никогда не отвечал, записывала видео-послания на его день рождения, напоминала о нем Лее. Хан все реже показывался дома, но именно с ним у Рей внезапно установились доверительные отношения. В десять лет девочка отправилась в свой первый полет на «Соколе», она была в восторге от корабля. А поскольку его постоянно надо было чинить, то Рей принимала посильное участие, смеясь над перебранками Чуи и Хана. К четырнадцати она знала, как калибровать кальцинаторы, проводить диагностику, починить гипер-привод и пару-тройку крепких словечек на хаттском и ширивууке, а самое главное: запросто могла поднять в воздух корабль и успешно пилотировать его. Хану нравились ее склонность к механике и искренняя любовь к «Соколу», горячая юношеская увлеченность полетами. Соло обещал взять ее в долю, когда она вырастет, хвалил, говорил, что из нее выйдет отличный контрабандист. Она попросила у Леи записать ее на курсы пилотирования, и та ей не отказала. Занятая политикой, Органа хотела лишь, чтобы ей не мешали. И Рей не мешала. Она летала на симуляторе, моделирующем самые различные корабли: от торговых и грузовых до боевых. И мечтала о том, что вскоре инструктор разрешит ей полетать на настоящем судне. А Хан пустит на место второго пилота на «Соколе». Но мечтам было не суждено сбыться. Ведь в тот год Бен ушел к Сноуку. В тот год Бен Соло умер, и родился Кайло Рен. Но о том, что это один и тот же человек, Рей узнает еще через год.
Но перед этим они встретились на Чандриле, где Лея должна была встретиться с союзниками по партии. Она предложила Рей полететь с ней. В школе были каникулы, как и на курсах по пилотированию, и девушка согласилась.
Стояла упоительная весна, распускались цветы, дурманя своим ароматом. Яркое солнце ласкало нежную кожу. Рей было четырнадцать, и она находила особенную прелесть в своем уединении в большом доме в пригороде Ханна-сити. Лея пропадала на работе. Хан исчез на просторах галактики, и крайне редко выходил на связь, каждый раз прося сохранить свой звонок втайне от жены. И компанией Рей были только дроиды в доме. Она гуляла по саду, читала в огромной библиотеке, проводила диагностику дроидов, подшучивала над С3ПиО.
В тот день она загорала в саду. Ей нравилось ощущение горячих солнечных лучей на коже, закрыв глаза, она мечтала о том, что вскоре полетает на настоящем корабле. Закончатся каникулы, она снова пойдет в школу, увидится со своими друзьями, и, может быть, мальчик, который ей так нравится, поцелует ее. Внезапно на солнце набежала туча, иначе как объяснить тень, что легла на ее кожу. Рей лениво приоткрыла глаза и ахнула. Над ней возвышался Бен, он пристально разглядывал ее. И отчего-то Рей стало неловко.
- Привет, - едва выдавила она из себя.
И суетливо поднялась, заворачиваясь в большое полотенце, на котором загорала.
- Где мама? – поинтересовался Бен.
- В Сенате, - ответила Рей.
- Отец?
- Где-то…в районе Нар-Шаддаа, - помявшись, ответила Рей, - был…три дня назад.
Бен вскинул брови.
- Только Лее не говори! – испугалась Рей.
Бен поморщился и пробормотал себе под нос что-то нелестное. Он снова посмотрел на Рей. О этот взгляд темных глаз, от которого по коже бежали мурашки. И в голове билась непрошеная мысль: а что будет, если ее поцелует Бен? Щеки алели лихорадочным румянцем. Сказавшись больной, Рей даже не спустилась к ужину. И, как оказалось, хорошо, потому что между сыном и матерью разгорелся очередной скандал. Быть его немой свидетельницей Рей совершенно не хотела. Она лежала в темноте в своей комнате, куда доносились крики из столовой, и снова спрашивала себя: как это будет, если ее поцелует Бен?
И он поцеловал. И не только. Но это будет потом.
Рей коснулась своих губ. Когда ее в последний раз целовал мужчина? Хмыкнув, она выпила еще. Ее слегка тошнило. Не стоило напиваться на голодный желудок. Но голова была приятно тяжелой, а тело, наоборот, легким. Очертания предметов вокруг расплывались, но краски внезапно стали болезненно-яркими.
- Ля-ля-ля, - пропела пьяным голосом Лейк.
Что было потом, она вспоминать не хотела. Это было болезненно. Это было страшно. Ее до сих пор передергивало от воспоминаний. И проснулась внезапная злость на Лею, которая проявила малодушие, испугалась и сослала ее на Набу. В этот криффов пансион, который Рей ненавидела.
Хватит! – приказала себе Рей. И даже легонько стукнула ладонью по ручке кресла. Хватит! Пора спать. Часы на стене показывали четыре часа утра. Мда. Хороша она будет завтра. Рей подтянула себе комлинк и написала Марте сообщение о том, что до двенадцати дня та будет хозяйкой в госпитале, приписала, что верит в нее, и отправила текст. А у самой Рей будет полдня выходного. Никто не удивится, в конце концов, вчера был тяжелый день, и она задержалась в госпитале до поздней ночи.
Рей поднялась на ноги, ее слегка качало, она сделала пару шагов, как ей казалось, прямо, но почему-то пошла по диагонали. Хихикнув, женщина направилась на кухню, тщательно вымыла стакан, рискуя разбить, спрятала остатки виски, выкинула успевшую остыть еду. И оперлась на стол, пережидая приступ дурноты. Остатки разума сообщали ей, что она жалкая и слабовольная, что так нельзя.
- Я знаю, - проворчала Рей вслух, - я все о себе знаю. Не стоит напоминать лишний раз.
Почему-то болел правый бок, ныл, словно там была старая, заживающая рана. Это все игры ее подсознания, не иначе. Ведь именно Бен был ранен в правый бок. Интересно, как он получил это ранение? Мысли о Бене надо было куда-то деть, как и мысли о ее прошлом. Впрочем, Бен Соло и есть прошлое. Глаза слипались. Желание опуститься на стул и уснуть прямо на кухне было нестерпимым. С трудом отлепившись от стола, выключив свет, оставив за спиной такую страшную для нее темноту, Рей направилась в сторону спальни. Но дойти не успела, в дверь постучали, да так, что Рей подпрыгнула, настолько сильным и неожиданным был этот звук. С ужасом она смотрела на дверь. Первой мыслью было: не открывать. В конце концов, кто может прийти к ней посреди ночи? Может быть, она в госпитале. Или спит. Не слышит. Крифф! Она же пьяна в стельку! Если ее увидят в таком виде… Стук повторился. Некто за дверью явно не спешил уходить. Выругавшись так, что позавидовал бы пьяный хатт, Рей направилась к двери. Постояла еще мгновение, и рывком распахнула ее.