2. “Ни один штат не может без согласия Конгресса облагать пошлинами или сборами импорт и экспорт товаров, за исключением случаев, когда это необходимо для осуществления законов штата о надзоре, причем чистый доход со всех сборов и пошлин, наложенных штатом на импорт и экспорт, поступает в пользу казначейства Соединенных Штатов, а все такого рода законы подлежат пересмотру и контролю Конгресса.
Ни один штат не может без согласия Конгресса устанавливать какие-либо тоннажные сборы, содержать в мирное время войска или военные корабли, входить в соглашения или заключать договоры с другим штатом или с иностранным государством, а также вступать в войну, если только он не подвергся нападению или не находится в такой непосредственной опасности, при которой недопустимо промедление”.
Ограничение штатов в праве распоряжаться ввозом и вывозом продиктовано теми же доводами, которые приводятся в доказательство необходимости подчинить управление торговлей федеральным учреждениям. Следовательно, нет нужды что-либо добавлять по этому пункту, разве только сказать о том, что форма, в которой это ограничение изложено, хорошо придумана с явным расчетом обеспечить штатам разумную свободу действий, одновременно предусматривая удобные условия для ввоза и вывоза товаров и разумный контроль со стороны Соединенных Штатов, не допускающий нарушений допустимой свободы [c.303] действий. Остающиеся частности, затрагиваемые в этой статье, приводят на ум соображения либо совершенно очевидные, либо уже полностью раскрытые, а потому мы позволим себе обойтись без дальнейших замечаний.
В шестой и последний раздел входят несколько полномочий и положений, от осуществления которых зависит действенность всех остальных.
1. Из них первым является право “издавать все законы, которые будут необходимы для осуществления как вышеуказанных прав, так и всех других прав, которыми настоящая Конституция наделяет Правительство Соединенных Штатов...”.
Немногие параграфы конституции подверглись таким яростным нападкам, как этот, а меж тем, если рассмотреть его с должной справедливостью, вряд ли найдется второй, столь же неуязвимый. Без изложенного в нем содержания этого права вся конституция останется мертвой буквой. Те, кто возражают против его включения в конституцию, могут полагать неприемлемой только его форму. Но обдумали ли они, какую лучшую форму могли бы предложить взамен?
При решении этого вопроса у конвента было еще четыре возможности для выбора пути. Можно было скопировать вторую статью из наличных Статей конфедерации и тем самым запретить пользоваться любым правом, не предоставленным в прямой форме, любой власти; можно было попытаться перечислить все те права, которые подразумеваются под словами “какие окажутся необходимыми и уместными”; можно было, напротив, перечислить все те права, которые выпадают из этого определения, и, наконец, можно было обойти этот вопрос молчанием, оставив на волю случая как толкование, так и переосмысление всех необходимых и уместных прав.
Если бы конвент избрал первый путь, приняв вторую статью из Статей конфедерации, то очевидно, что новый конгресс постоянно оказывался бы, как и его предшественники, перед альтернативой либо толковать термин “в прямой форме” с таким ригоризмом, который лишил бы правительство всякой реальной власти, либо с такой широтой, которая сводила бы на нет силу самого ограничения. Нам не составило бы особого труда при [c.304] необходимости показать, что любое важное право, предоставленное Статьями конфедерации, было или могло быть осуществлено конгрессом и без использования в той или иной степени доктрины толкования и осмысления. Поскольку же полномочия, предоставленные по новой системе, шире прежних, правительство, которому предстоит ими пользоваться, неизбежно оказалось бы еще более стесненным альтернативой либо, ничего не делая, предать интересы общества, либо, нарушая конституцию, применять власть, неотвратимо необходимую и уместную, но в то же время в прямой форме на него не возложенную.