Из этих фактов, которыми руководствовался Монтескье, напрашивается бесспорное заключение, что, говоря “не может быть свободы там, где законодательная и исполнительная власть объединены в одном лице или в группе должностных лиц” или “если судебная власть не отделена от законодательной и исполнительной”, он вовсе не имел в виду, будто эти три ветви власти не должны иметь частичного действия или контроля над деятельностью друг друга. Его мысль, как она передана в его словах, а еще решительнее в примерах, которые, нв его взгляд, являются образцом, сводится лишь к тому, что там, где вся власть одной ветви исправляется теми же руками, коим принадлежит вся власть другой, основные принципы свободного государственного устройства полностью нарушены. И это было бы так, если бы король, который является единственным главой исполнительной власти, обладал также всей полнотой законодательной, или отправлял правосудие в качестве верховного судьи, или же законодательному собранию принадлежала верховная судебная или верховная исполнительная власть. Однако данное государственное устройство этими грехами не страдает. Глава исполнительной власти, которая возложена на него в полном объеме, не может издавать законы, хотя может наложить вето на любой закон, как не может сам отправлять правосудие, хотя и назначает тех, кто его отправляет. Судьи не наделены прерогативами исполнительной власти, хотя и являются ростками этой ветви, как и не могут брать на себя обязанности законодателей, хотя законодательные комитеты могут давать им советы. Законодательное собрание в полном составе не вправе исполнять никаких судебных процедур, хотя обе палаты [c.325] вправе совместно отстранять судей от должности, а одна из ее ветвей наделена полномочиями высшей судебной инстанции. Точно так же законодательное собрание в полном составе не пользуется прерогативой исполнительной власти, хотя именно одно из его ответвлений и составляет верховный исполнительный орган, а другое, если отстранено в данном случае третье, может судить и осуждать всех чиновников, находящихся на службе исполнительной власти.
Доводы, которыми Монтескье обосновывает свою аксиому, служат дальнейшим пояснением того, что он хотел сказать. “Если власть законодательная и исполнительная соединены в одном лице или учреждении, – говорит он, – то свободы не будет, поскольку можно опасаться, что монарх или сенат станет вводить в действие тиранические законы и также тиранически их применять”. И далее: “Если судебная власть соединена с законодательной, жизнь и свобода подданных окажутся подчинены произволу, ибо судья будет законодателем. Если же судебная власть соединена с исполнительной, судья получает возможность применять насилие, присущее угнетателю”. Некоторые из этих доводов более полно раскрыты в других абзацах, но даже в том кратком изложении, в каком даны здесь, они достаточно изъясняют смысл, который вложен нами в сию прославленную истину сего прославленного автора.
Если мы внимательно рассмотрим конституции некоторых штатов, то обнаружим, несмотря на выспренние, а порою юридически неточные выражения, в которых эта истина там изложена, что нет ни одного случая, когда бы законодательная, исполнительная и судебная власть оказались строго разделены и полностью автономны. В Нью-Гэмпшире, где конституция принята последней, по-видимому, вполне осознали невозможность и нецелесообразность во что бы то ни стало избегать смешения означенных ветвей власти и выразили это, заявив, “что законодательная, исполнительная и судебная власть должны быть разделены и независимы друг от друга в той мере, насколько природа свободного правления допускает сие или насколько это сообразно с цепью связей, соединяющей все государственное устройство в одно нерасторжимое целое и дружеское единство”. Соответственно, по конституции штата, эти [c.326] ветви власти переплетаются. Сенат, который является носителем законодательной власти, выполняет обязанности трибунала в делах отстранения от должности. Президент, являющийся главой исполнительной власти, председательствует в сенате и, помимо равного со всеми голоса для всех случаев, обладает решающим голосом в случае разделения голосов поровну. Сам глава исполнительной власти при известных обстоятельствах ежегодно утверждается в должности сенатом, а его совет выбирается сенатом из числа членов последнего. Также и некоторые чиновники на службе штата назначаются законодателями. А все члены судебного ведомства – исполнительной властью.