Истинно важным вопросом, который непременно нужно решить, является другой: насколько малочисленность законодательной ветви, при всей временности этого числа, представляет собой угрозу для свободы общества. Насколько безопасно вверять на несколько лет – пусть даже ограниченную и находящуюся под достаточным надзором – власть издавать законы в Соединенных Штатах всего шестидесяти пяти, а затем сотне или двумстам лицам еще в течение нескольких лет? Должен сознаться, я дал бы мрачный прогноз по этому поводу, лишь полностью вытравив все впечатления, сложившиеся у меня о духе американского народа, – о духе, который стоит за законодательством штатов и порождает принципы, неотделимые от политического нрава всех слоев наших граждан. Я не могу себе представить, чтобы американцы в их нынешнем умонастроении, да и при любом ином – обстоятельства могут быстро измениться, – выберут, и будут каждые два года вновь выбирать, шестьдесят пять или сто молодчиков, склонных составить и осуществить заговор в пользу тиранического правления или совершить какое-либо иное предательство. Я не могу себе представить, что законодательная власть штатов, имея тьму оснований не спускать глаз с федеральных законодателей и средства им противодействовать, окажется неспособной либо разоблачить, либо разгромить такой заговор против свобод своих избирателей. Я также не могу себе представить, чтобы в наше время или некоторое время спустя в Соединенных Штатах нашлось шестьдесят пять или сто человек, способных, пройдя через всенародные выборы, в последующие два года пожелать или дерзнуть пойти на предательство оказанного им священного доверия. Но чтобы предсказать, какие изменения время и рост населения могут [c.372] произвести в нашей стране, нужно обладать пророческим даром, на что я ни в коей мере не претендую. Однако, судя по тому, что мы видим сейчас, и по тому ходу вещей, какой можно предположить в обозримом отрезке времени, должен заключить: то количество рук, которое предполагается по федеральной конституции, вряд ли угрожает свободам Америки.
С какой стороны можно ждать опасности? Уж не страшимся ли мы иноземного золота? Если иноземным золотом так легко купить наших федеральных правителей и побудить на обман и предательство тех, кто отдал за них свои голоса, то как могло случиться, что мы сегодня свободны и независимы? Конгресс, проведший нас через революцию, был еще малочисленное, чем его будущие преемники; и члены его не выбирались народом и не несли перед ним никакой ответственности; их назначали на год и могли когда угодно отозвать, тем не менее они, как правило, исправляли свои обязанности по три года, а до утверждения Статей конфедерации и более длительный срок, совещались всегда при закрытых дверях, самолично вели дела с иностранными державами, и в течение всей войны судьба страны зависела от них больше, чем, надеемся, когда-либо будет впредь зависеть от наших представителей; к тому же вполне можно предположить, что при том огромном выигрыше, какой был поставлен на кон, и огромной заинтересованности стороны, его упустившей, она не остановилась бы ни перед какими средствами – разве только перед силой. Тем не менее мы оказались счастливыми свидетелями того, что доверие народа не было обмануто, равно как даже в этой крайности шепоток клеветы не замарал чистоты наших общественных советов.
Но, может быть, существует опасность со стороны других ветвей федеральной власти? Какими же средствами располагает для этого президент, или сенат, или оба вместе? Доходов от занимаемой должности им не более как достанет – разве только вся палата представителей окажется заранее подкупленной – на совсем иные цели. Их личное достояние – ведь все они должны быть американскими гражданами – никак не может служить источником опасности. В таком случае единственное средство, которым они могли бы [c.373] воспользоваться, – это раздача должностных мест. Уж не отсюда ли подозрительность заимствует свои обвинения? Нас иногда стараются убедить, что президенту ничего не стоит черпать и черпать из этого кладезя, подавляя добродетель сената. Теперь очередной жертвой будет верность другой палаты. Невозможность подобной продажности и вероломного сговора между членами правительства, стоящими, согласно принципам республиканского правления, на совершенно различных основах и одновременно подотчетных обществу, над которым поставлены, уже сама по себе должна снять такого рода опасения. К счастью, в конституции предусмотрена и дальнейшая гарантия. В течение всего срока избрания члены конгресса лишены права занимать какие-либо гражданские должности, вновь созданные или же с вновь увеличенной оплатой. Следственно, ни одна новая должность не может быть предоставлена действующим членам конгресса, кроме тех, которые освобождаются обыкновенным порядком, а предполагать, что таковых окажется достаточно, чтобы подкупить защитников народа, самим народом избранных, означает отрицать все законы, по которым можно расчислить ход событий, заменив их неразборчивой и неуемной завистью, не внимающей никаким доводам. Искренние друзья свободы, предающиеся излишествам сей страсти, не сознают, какой вред они наносят собственному делу. Да, человечество не избежало пороков, требуя в отношении к себе известной степени осмотрительности и подозрительности. Но человеческой природе присущи и другие качества, оправдывающие также и известную долю уважения и доверия. Республиканская форма правления предполагает наличие этих качеств в более высокой степени, нежели любая другая. Если бы картины, нарисованные политической завистью, которой не один из нас страдает, верно изображали человеческую натуру, напрашивался бы вывод, что среди людей нет добродетельных; им нельзя позволить самим управлять собой, и лишь деспотизм способен удержать их от уничтожения и пожирания друг друга.