На самой стране эта непостоянная политика сказывается еще пагубнее. Она отравляет даже благословенные плоды нашей свободы. Какая польза американцам, что законы для них издаются теми, кого они сами выбрали, если законов этих столько, что их не перечтешь, и они столь нескладны, что в них не разберешься, а отменяют их и пересматривают прежде, чем они вступают в силу, или же подвергают такому числу изменений, что даже тот, кто знает, какой закон действует сегодня, не может догадаться, какой будет действовать завтра. Закон, согласно определению этого слова, должен быть правилом для поведения, но как может быть правилом то, что мало кому известно и еще менее постоянно.
Еще одним последствием переменчивости политики является незаслуженное преимущество, которое она дает немногим сообразительным, предприимчивым и денежным людям над трудолюбивыми, но плохо осведомленными широкими слоями населения. Всякое новое уложение, касающееся торговли и налогов или как-то меняющее стоимость различных видов собственности, дает богатый урожай тем, кто следит за переменами и может вычислить их последствия, – урожай, который выращен не ими, а трудами и заботами огромного числа их сограждан. При таком положении вещей можно, не попирая истины, сказать, что законы издаются не для многих, а для немногих.
И еще с одной стороны “текучее” правительство наносит огромный ущерб. Его общественным советам [c.413] недостает взаимного доверия, что тормозит любое полезное начинание, успех и прибыльность которого чаще всего зависит от устойчивости существующего в делах порядка. Какой разумный купец рискнет своим состоянием в какой-нибудь отрасли торговли, зная, что предпринимаемый им оборот вполне может оказаться незаконным прежде, чем будет осуществлен? Какой фермер или промышленник доверится посулам поддержать то или иное новшество в земледелии или изготовлении товаров, если у него нет уверенности, что труды и средства, которые он предварительно затратит, не окажутся бесплодной жертвой на алтарь постоянно меняющегося правительства? Короче, ни о серьезных улучшениях, ни о заслуживающих доброго слова начинаниях не может быть и речи.
Но самым печальным следствием такого положения дел является то, что оно ослабляет в сердцах народа уважение и приверженность к политической системе, которая обнаруживает чересчур много признаков бессилия и слишком часто обманывает его лестные надежды. Ни одно правительство, равно как и человек, не может долго пользоваться уважением, не будучи поистине достойным уважения, как не может быть поистине достойным уважения все, что не обладает хотя бы в некоторой степени должным порядком и устойчивостью.
Публий [c.414]
КОММЕНТАРИИ
к статьям № 62–63
По описанным причинам автором этих статей Дж. Кук считает Мэдисона и отмечает “вклад” Гамильтона, помещая его имя в скобках. В книге П. Эйделберга на основании анализа их содержания подчеркивается: “Совершенно очевидно, Мэдисон, а его суждения приводятся по статьям 62 и 63, считал, что сенат будет иметь именно такой характер, как считал Гамильтон” (р. 162). Аргументация в статье 63 воспроизводила уже сказанное Мэдисоном в речи на конституционном конвенте 12 июня 1788 г. “Следует помнить, – замечает П. Эйделберг, – что сенату надлежало [c.579] защищать народ против собственных “преходящих настроений”, а такие настроения, по словам Мэдисона в речи 12 июня, могли пагубно повлиять на выбор народом своих представителей. Таким образом, две цели, которые, по мысли Мэдисона, должен был преследовать сенат, в целом оборачиваются одной, а именно – сдерживать демократию. Мэдисон продолжал: “Народ, спокойно размышляющий... о плане учреждения правительства, которое наилучшим образом обеспечит его счастье, должен прежде всего понимать, что те, кому вверено обеспечение народного блага, могут обмануть оказанное им доверие. Очевидная предосторожность против этой опасности – разделить доверие между различными группами людей, которые будут бдительны и сдерживать друг друга”.