Различие, весьма обнадеживающее, между американской и другими республиками заключается в принципе представительства, который является точкой опоры для нашего движения, но который, как полагают, был неизвестен всем прочим или по крайней мере древним республикам. То, как трактуется это различие в рассуждениях, изложенных в предыдущих статьях, уже показало, что я не склонен отрицать его наличие или же недооценивать его значения (см. статью 14. – Peд.). Еще меньше хотелось бы промолчать по поводу того, что утверждение, будто древние ничего не знали о представительстве, не вполне соответствует истине – во всяком случае, в той степени, в какой об этом обычно говорится. Не вдаваясь в подробности, которые были бы здесь излишни, сошлюсь лишь на несколько известных фактов в поддержку той точки зрения, какой придерживаюсь.
В истых демократиях Греции многие обязанности исполнительной власти исправлялись вовсе не народом, а должностными лицами, им избираемыми и представлявшими народ в этой его функции.
До реформ Солона Афинами правили девять архонтов, ежегодно избиравшихся всем народом. Какая степень власти предоставлялась этим правителям, по-видимому, покрыто завесой. Вслед за этим периодом, как известно, существовала ассамблея, сначала из четырех, а затем из шести сотен членов, ежегодно избиравшихся народом и частично представлявших его как законодательную [c.419] власть, поскольку эта ассамблея не только была связана с народом по части законодательства, но представляла на суд народа подготовленные ею проекты законов. Также и карфагенский сенат, каковы бы ни были его полномочия и срок, на который он назначался, по-видимому, избирался народом путем голосования. Сходные примеры можно найти в большей части, если не во всех древних правлениях.
В Спарте, наконец, были эфоры, а в Риме – трибуны; и тот и другой орган, весьма малочисленный, избирался ежегодно всем народом и рассматривался как представительство. Космы на Крите также ежегодно избирались народом, и некоторые авторы рассматривают их как сходные с представительными учреждениями Спарты и Рима с тою разницей, что на Крите право выбора представительного органа путем голосования предоставлялось лишь части граждан.
Из этих фактов, число которых можно умножить, совершенно ясно, что принцип представительства отнюдь не был неизвестен древним и вовсе не чужд их политическим структурам. Истинное различие между древними формами республиканского правления и принятой в Америке в другом: в полном исключении народа, который представляется общенародным собранием, из участия в правлении в Америке, а не в полном исключении представителей народа из правления в древних республиках. Различие это, если придать ему верный смысл, несомненно, оставляет преимущество, и весьма значительное, за Соединенными Штатами. Однако, говоря об этом преимуществе, не будем забывать, что оно тесно связано с преимуществом огромной территории. Вряд ли можно полагать, что любая форма представительного правления успешно состоялась бы в крохотных владениях, какими располагали демократии Греции.