Отсюда следует неоспоримо правильный вывод, что суд присяжных никоим образом не уничтожается предложенной конституцией; и, кроме того, справедливо, что в спорах индивидуумов, в которых громадное число людей, вероятно, будет заинтересовано, этот институт останется неизменным, в соответствии с конституциями штатов, и никоим образом не будет нарушен или искажен под влиянием утверждения рассматриваемого плана. Это очевидно по той причине, что компетенция национальных судов на них не распространяется и их, конечно, будут определять, как и раньше, только суды штатов, и так, как предпишут конституции и законы штатов. Все дела о землях, за исключением случаев, когда речь идет об исках, возникающих из-за пожалований земель другими штатами, и всех иных споров между гражданами одного и того же штата, если они не касаются очевидных нарушений статей конституции Союза актами законодательной власти штатов, подпадают под юрисдикцию судов штатов. Добавим к этому дела адмиралтейства и почти все дела, принадлежащие юрисдикции судов справедливости, которые при нашей системе правления решаются без вмешательства жюри. Вывод из всего этого заключается в том, что на этот институт, как он существует ныне у нас, никоим образом не может оказать серьезное воздействие предлагаемое изменение нашей системы правления.
Друзья и противники плана конвента, если они и не согласны между собой ни в чем другом, то по крайней мере едины в признании ценности суда присяжных. [c.538] Если же между ними есть хоть какое-нибудь различие, то оно сводится к следующему: первые рассматривают его драгоценной гарантией свободы, вторые – залогом безопасности свободного правления. Что касается меня самого, то чем дольше я наблюдаю за деятельностью суда присяжных, тем больше обнаруживаю все новые и новые причины для его высокой оценки. Было бы совершенно излишне определять, в каком качестве он будет полезнее – защиты против притеснений наследственного монарха или барьера против тирании народных должностных лиц в народном правительстве. Дискуссии такого рода более забавны, чем благотворны, ибо все убеждены в полезности этого института и его содействии свободе. Но я должен признать, что не могу сразу различить неразрывную связь между существованием свободы и судом присяжных по гражданским делам. Произвольные импичменты, произвольные методы преследования за состряпанные преступления и произвольные наказания по произвольным приговорам всегда представлялись мне главными двигателями судебного деспотизма и все касались уголовного судопроизводства. Только суд присяжных по уголовным делам при содействии закона habeas corpus1, по-видимому, займется этим. И вот оба представлены в плане конвента.
Уже указывалось, что суд присяжных является гарантией против притеснений со стороны властей, устанавливающих налоги. Это заслуживает обсуждения.
Совершенно очевидно, что суд присяжных не может оказать никакого влияния на законодательный орган в отношении суммы налогов, объектов, на которые их наложили, или правила, по которому проводится их пропорциональное распределение. Если говорят хоть о каком-нибудь влиянии суда присяжных, то речь идет о способе сбора налогов, поведении должностных лиц, которым доверено исполнение соответствующих законов.
При сборе налогов в нашем штате, согласно его конституции, суд присяжных по большей части не используется. Налоги обычно взимаются в рамках суммарной [c.539] процедуры, касающейся несостоятельных плательщиков и предусматривающей распродажу в случаях, когда речь идет о делах по аренде. При этом всеми признается, что это существенно важно для эффективности законов о государственных доходах. Затяжной характер процессов о возвращении налогов, взысканных с индивидуумов, не отвечает требованиям общества и не обеспечивает удобства гражданам. В ходе их часто накапливаются издержки более обременительные, чем первоначальная сумма налогов.