Бывали времена, когда нам говорили, что не следует ожидать нарушения штатами распоряжений федеральных властей, что дух общего интереса будет торжествовать и породит соблюдение до точки всех конституционных требований Союза. Ныне эти рассуждения представляются столь же дикими, как то, что мы слышим сейчас, будет восприниматься в тех же кругах, когда мы получим новые уроки от лучшего оракула мудрости – опыта. Во все времена он обнажал невежество в отношении истинных пружин поведения людей и раскрывал первоначальные побуждения к установлению гражданской власти. Почему, собственно, учреждается правительство? Потому, что страсти людей не сообразовать с велением разума и справедливости без принуждения. Разве установлено, что “люди скопом действуют честнее и беспристрастнее, чем индивидуумы? Все объективные исследователи человеческого поведения указывают на противоположное, и по очевидным причинам. Забота о репутации имеет меньшее значение, когда возмездие за дурные поступки распространяется на многих, а не падает на одного. Дух интриги, склонный отравлять дебаты группы людей, часто подстегивает входящих в нее лиц совершать скверные поступки и эксцессы, на которые они постыдятся пойти в одиночку. [c.115]
В довершение всего этого в характере суверенной власти таится страсть к контролю, побуждающая держателей ее враждебно относиться к любым попыткам извне ограничить или направить ее использование. Из всего этого следует, что в каждой политической ассоциации, которая создана в соответствии с принципом объединения на основе общих интересов ряда меньших суверенных образований, обнаружится своего рода центростремительная тенденция в подчиненных сферах, которая вызовет постоянные усилия всех их уйти от общего центра. Объяснить появление этой тенденции нетрудно. Ее генезис – любовь к власти. Власть, подконтрольная или ограниченная, почти всегда соперница и противник власти, которая контролирует и ограничивает ее. Это простое положение учит нас, что почти нет резонов ожидать от лиц, которым вверено ведение дел тех или иных членов конфедераций, постоянной готовности с безупречной доброй волей и беспристрастностью в отношении общего блага исполнять решения или декреты высшей власти. То, что произойдет противоположное, объясняется натурой человека.
Если, следовательно, решения конфедерации не могут исполняться без вмешательства данной администрации, тогда почти нет никаких надежд на их исполнение вообще. Правители соответствующих частей независимо от того, имеют ли они на это конституционное право, будут сами судить об уместности данных мер. Они займутся установлением того, в какой мере предлагаемое или требуемое соответствует их непосредственным интересам или целям, примут в соображение сопутствующие выполнению сиюминутные удобства или неудобства. Все это будет делаться в духе заинтересованного и преисполненного подозрений изучения, без знания обстоятельств с национальной точки зрения и государственных соображений, что существенно для принятия правильного решения, и с сильным пристрастием к местным делам, а это не может не направить на ложный путь. Такой же процесс будет повторяться в каждой части сообщества, и выполнение планов, составленных его советами, будет всегда зависеть от усмотрения этих плохо информированных и пристрастных частей. Имеющие опыт в работе [c.116] народных собраний, видевшие, как часто трудно, если, конечно, нет давления извне, добиваться принятия ими согласованных решений по важным вопросам, без труда поймут, что совершенно невозможно побудить ряд таких ассамблей, работающих на расстоянии друг от друга, в разное время и при различных умонастроениях, долго сотрудничать в духе одних и тех же целей и стремлений.
В нашем случае требуется совпадение воли тринадцати отдельных суверенных частей конфедерации для полного исполнения любой важной меры, исходящей от Союза. Случилось так, как следовало бы предвидеть. Меры, принимаемые Союзом, не выполняются, неисполнительность штатов шаг за шагом дошла до крайности, в результате все колеса национального правительства наконец остановились и наступил ужасающий застой. Конгресс едва ли будет обладать средствами для обеспечения управления до тех пор, пока штаты не придут к согласию о коренной замене нынешней тени федерального правительства. Не сразу и не вдруг сложилось это крайне отчаянное положение. Уже указанные причины сначала привели к неравному и непропорциональному выполнению потребностей Союза. Большой дефицит в некоторых штатах дает предлог, пример и соблазняет более исполнительные штаты действовать таким же образом. Почему пропорционально мы должны делать больше, чем другие, связанные с нами одной политической судьбой? Почему мы должны соглашаться нести больше, чем нам подобает, общего бремени? Таковы соображения, против которых не устоит эгоизм, и даже предприимчивые люди, способные оценить далекие последствия, не могут без колебаний сбросить их со счетов. Каждый штат, уступающий давлению непосредственных интересов и соображений удобства, полностью отказался поддерживать общее дело, пока непрочное и шатающееся здание представляется готовым рухнуть на наши головы и раздавить нас под своими руинами.