— Жалеете ли вы о чем-нибудь еще?
— Я жалею о многом. Например, что мне не удалось сняться в «Ночи» Антониони и в «Разводе по-итальянски» Джерми. Антониони предлагал мне роль Лидии, которую впоследствии сыграла Жанна Моро. Джерми приглашал меня на роль Розалии, в которой в итоге снялась Даниела Рокка. Я отказалась от той и от другой.
— Почему?
— Из страха ошибиться. Зрители знали меня как Джельсомину из «Дороги», Кабирию из «Ночей Кабирии», Фортунеллу из «Фортунеллы» Эдуардо Де Филиппо, и я боялась, что они не примут меня в такой роли, как Лидия из «Ночи», то есть женщины, которая обзаводится любовником и при этом не гнушается ухаживаниями другого мужчины. Когда я думаю об этом сегодня, мне становится смешно, но тогда я смотрела на вещи иначе. Это было большой ошибкой, тем более что мир Антониони меня всегда привлекал. В случае «Развода по-итальянски» причины моего отказа были примерно теми же, но более серьезными и обоснованными. Розалия — главная героиня фильма Джерми — была южанкой, красивой женщиной, из тех, кого называют «красотками». Насколько правдоподобно я выглядела бы в этой роли? После «Дороги» меня часто принимали за маленького мальчика. Помню, в то время, когда Джерми снимал «Развод по-итальянски», я поехала в Испанию, где тогда стали показывать «Дорогу» и «Ночи Кабирии». Испанский режиссер Луис Берланга предложил мне сыграть в «Лассарильо из Тормеса». «Но это же маленький мальчик», — возразила я. «Не волнуйся, мы его заставим подрасти», — «успокоил» он меня. В Голливуде, куда я приехала получать «Оскар» за «Дорогу», меня тоже принимали за маленького мальчика. Но в любом случае очень жаль, что я отказалась от этих двух ролей. Среди прочего, моим партнером был бы Марчелло Мастроянни, который сыграл в «Ночи» писателя Джованни Монтано, а в «Разводе по-итальянски» — сицилийского барона Фердинандо Чефалу.
— Вы сказали, что вам есть о чем сожалеть. О чем вы жалеете еще?
— Мне хотелось бы воплотить на экране образы Франчески, Екатерины Медичи и мамаши Кураж Брехта. Фильм о Франческе был в проекте. Джерми должен был ставить итальянскую часть, а Джон Форд — американскую. Я добивалась пятнадцать лет, чтобы сыграть персонаж итальянской святой, которой я восхищаюсь больше всего. У французов есть Жанна д’Арк, у нас — Франческа Саверио Габрини. Основав миссионерский Сакре-Кёр, она создала настоящую духовную империю. Она трудилась в Кодоньо, около Милана, в Риме и особенно в Соединенных Штатах, где она развернула активную деятельность, помогая итальянским иммигрантам. Но мне не удалось показать ее на экране, хотя Джон Форд, с которым Федерико говорил об этом проекте, был очень расположен ставить американскую часть. Каждый раз, когда я думаю об этом, у меня сжимается сердце. В итальянском кинематографе среди персонажей святых почти нет женщин. Итальянское кино упрочивает господство мужчины в обществе.
— Кто должен был снимать фильм о Екатерине Медичи?
— Виктор Викас.
— А фильм по произведению «Мамаша Кураж»?
— Режиссер пока еще не определился. Мне хотелось бы превратить мамашу Кураж в женщину с Юга, вынужденную отправиться на Север в поисках лучшей жизни. Неизвестная, но героическая женщина, одна из тех выдающихся женщин, которых достаточно у нас в стране, которая молча жертвует собой, не изображая из себя жертву. Великодушие, самоотверженность, преданность своим детям и семье, свойственные итальянским женщинам, невозможно найти ни в одной другой стране мира. Но боюсь, что этим планам суждено навсегда остаться в области моих мечтаний. Еще один неосуществленный замысел — серия телефильмов, где я должна была играть под руководством Федерико, Антониони, Дино Ризи, Франко Дзеффирелли, Франческо Рози, Карло Лиццани и Луиджи Маньи. Там предполагалось шесть прекрасных персонажей, роли которых я должна была сыграть. Но проект увяз на виа Теулада, в Центре итальянского телевидения. В серии Федерико я должна была сыграть Джинджер. Потом продюсер предложил Федерико переделать в полнометражный фильм этот телевизионный замысел. Так родилась картина «Джинджер и Фред». Именно я предложила Федерико пригласить на роль Фреда Мастроянни.
— Какова все же ваша самая заветная мечта?
— Изобразить на экране мать Франческу Саверио Габрини.
Вместо послесловия
О ФЕДЕРИКО ФЕЛЛИНИ
Альберто Латтуада:
Я страшно горжусь тем, что, пригласив его снимать вместе со мной «Огни варьете», стал крестным отцом Феллини — одного из самых выдающихся режиссеров мира. Он обладал исключительным умом. Хотя, со всеми теми шедеврами, которые создал сам, он, безусловно, не нуждается в «Огнях варьете», чтобы подтвердить такую репутацию. И я рад, что в этом случае ученик превзошел своего учителя.
Микеланджело Антониони:
На мой взгляд, лучшие фильмы Феллини — это «Восемь с половиной» и «Амаркорд». Еще мне нравятся «Белый шейх», «Маменькины сынки» и некоторые эпизоды из «Казановы» (я считаю римский эпизод из этой картины одной из наилучших находок Феллини, как и шествие по автостраде в картине «Рим»).
Лукино Висконти:
Я безмерно восхищаюсь Феллини. Это в самом деле киномонстр, как его величают недоросли. Великий человек поистине велик.
Луиджи Коменчини:
У Феллини я особенно ценю такие фильмы, как «Амаркорд», «Маменькины сынки», «Восемь с половиной», где драма перемешана с комедией.
Итало Кальвино:
Благодаря Феллини то кино, которое вскормило нашу юность, навсегда стало нам абсолютно близким.
Франсуа Трюффо:
Мои любимые режиссеры — Ренуар, Росселлини и Хичкок. Затем идут Бергман, Феллини и Орсон Уэллс.
Луи Малле:
Я вспоминаю время, когда Феллини был «королем Чине-читгы»; когда по той или иной причине приезжаешь в Рим, невозможно не зайти к нему на съемочную площадку. Его всегда отличали приветливость и теплота… и невероятное великодушие. Создавалось впечатление, будто время над ним было не властно, он был окружен людьми, которые его обожали. Феллини был таким, каким мечтают стать многие, но Феллини был единственный в своем роде, и мы знаем, что другого такого не может быть. Это уникальный художник, совершенно оригинальный, который определил свое место в истории кино как один из немногих великих в этой области. Все его фильмы блестящи, но тот, который мне нравится безотносительно к чему бы то ни было, — «Амар-корд». Странным образом один из наиболее успешных моих фильмов, «Лакомб Люсьен», одновременно с «Амаркордом» номинировался на «Оскар». Награду получил «Амаркорд», но я гордился таким соседством и был более рад, чем если бы «Оскар» достался моему фильму, ибо «Амаркорд» — один из самых прекрасных фильмов, которые я когда-либо видел.