«Достоевский;
Горький (поздний); Бунин Иван…»
Весьма характерно, что Горький и Бунин поставлены здесь рядом, в одну строку!
Словом, среди литературных авторитетов, объединявших обоих друзей, Федина и Соколова-Микитова, в середине 20-х годов на видном месте стоял Бунин. И способствовала этому среди прочего сама отображаемая действительность — жизненные обстоятельства и окружающие типажи деревенских «глубоких заповедников старого быта»…
Дух горьковской литературно-эстетической программы, и прежде всего ее жизнедеятельная, оптимистическая, революционно-преобразующая действительность, устремленность, органически воспринимались Фединым. Яркое воплощение получило это в романе «Города и годы». Отобразилось и в сборнике «Трансвааль». Любованием человеческой энергией, жизнедеятельностью, оптимистическими началами бытия полнятся многие картины и образы сборника. Хотя и выражено, разумеется, это по-своему, по-федински, отвечая характеру запечатленной действительности.
На переднем плане и в центре внимания большинства произведений сборника — люди крупные, яркие, так или иначе «выламывающиеся» из окружающей среды, азартно вверяющиеся игре жизненных сил и зову натуры, по-своему вступающие в непримиримый бой со здешней неподвижностью, дремотным существованием и заскорузлой обыденщиной. Нередко они вместе с тем вобрали в себя лучшие качества здешней среды, это лучшие люди из народа. Таковы, в сущности, и поэтическая, протестующая Проска из рассказа «Пастух», которая любит по-настоящему одного беспутного Лариона (и близкая ей по характеру и судьбе Христя — «Утро в Вяжном»), и местный «эпикуреец» пастух Прокоп, и его отец — неугомонный старый бродяга Аверя…
Однако зарядом активной жизнедеятельности и другими привлекательными творческими качествами наделены подчас и персонажи, которые отнюдь не воплощают в себе народных начал и во всех прочих отношениях никак не являются носителями добра.
Таково главное лицо повести «Трансвааль», давшей название сборнику.
«Я сейчас кончаю… „Трансвааль“, — сообщал Федин Горькому 11 февраля 1926 года, — в нем выведен настоящий крепыш, человек, очень любопытный, характер замечательный. Но ведь мой герой негодяй! Редчайший, восхитительный, очень потешный негодяй».
История, о которой пойдет речь, имеет, собственно говоря, два совершенно самостоятельных, хотя и пересекающихся «сюжета». Первый связан с житейской судьбой Юлиуса Андресовича Саарека, воспоминания о котором даже и через сорок лет после его исчезновения из здешних мест, не без воздействия повести Федина, еще передавали и записывали очевидцы.
Второй «сюжет», не менее занимательный и острый, — историко-литературная судьба Вильяма Сваакера.
Действие повести «Трансвааль» развертывается в таких глухих местах Смоленщины, куда даже весть о начавшейся революции 1917 года приходит с большим опозданием. На скудной земле, среди лесов, болот и камней, крестьянствуют самые темные и забитые люди. (Стоит подчеркнуть это, потому что именно с нежелания считаться с особенностями изображенной мужицкой массы начинались во второй половине 20-х годов многие огульные обвинения «рапповцев» в адрес повести.)
«Вильям Сваакер появился в уезде незадолго до революции. Никто толком не знал, откуда он пришел и что понадобилось ему в этой не очень пышной округе, среди остатков помещичьих лесов и в деревнях, упрямо и дико отвоевывавших землю у бесконечных болот. Слух о странном человеке, говорившем смешно по-русски, обширно и легко распространился. Сказывали, что примечательный человек знает какой-то секрет жизни и вознамерился раскрыть его в этом уезде, нигде больше… В то время калеки начали приползать с далекого фронта к отцам и женам. Все более неясно и хмуро ожидали какого-то пришествия, и, пожалуй, ничего мудреного не было в том, что толки о нем в нелепых головах перепутались с чудесными россказнями о Вильяме Сваакере».
Сваакер и в самом деле владел некоторыми «секретами жизни». Он был прирожденным и образованным хозяином, умел «жить смешно и без усилия», «работал радостно и азартно». Но самое главное — Вильям Сваакер хорошо разбирался в людях, знал психологию крестьянской массы и умел подчинять ее своей воле и целям.
Повесть создавалась в 1925–1926 годах, но действие намеренно отнесено автором к первой послереволюционной поре — к 1920–1921 годам. За сравнительно недолгий срок на страницах произведения, окрашенного в сатирические тона, происходит чудодейственное преображение Вильяма Сваакера. Никогда и ничего вроде бы этот человек не затевает всерьез — он паясничает, кривляется, ломает комедию. А в результате? Этот гаер, ёрник, шут гороховый становится первым авторитетом для крестьян, владельцем мельницы, потом завода по производству мельничных жерновов, его уважают власти, любят лучшие женщины.