На совещании директоров совхозов Просекин выступал около двух часов. Регламент был не больше двадцати минут, но поскольку его совхоз единственный в районе выполнял план, то райком позволил не ограничивать товарища Просекина во времени.
Выступление его было последним.
— Конечно, бригадный подряд — это не худо, — говорил директор, — но главное, я повторяю еще раз, — люди! Дело здесь не только в организации труда. Пора относиться к рабочему человеку как к творческой личности, умеющей самой организовать себя на добрый поступок. Я приведу вам множество фактов. Например, Калинкин…
Именно в эту роковую минуту в отделе сельского хозяйства, где проходило совещание, прозвенел звонок из милиции.
Следователь встретил Просекина с торжествующей улыбкой.
— Вот мы и продолжили наше знакомство, Матвей Евлампиевич, правда, не запланированное…
— Так ведь это прекрасно! Я вас в своем совхозе рад видеть, а вы, наверное, здесь…
— Конечно… вы там, я здесь… Только вы там без милиции живете, порядка меньше. А у нас тут все оцеплено, полный порядок.
Директор задумался, внимательно посмотрел на районного следователя Митю Черняева, известного во всем районе мастера спорта по стрельбе из малокалиберной винтовки.
— Ты знаешь, уважаемый Митя, — неожиданно мрачно заговорил он, — непослушных коров мы тоже пастухами оцепляем. Так сказать, искусственно порядок создаем, но всех млекопитающих не оцепишь!
— На что вы намекаете?
— На то, что людей оцеплять нехорошо, жестоко…
Следователь усмехнулся, пристально посмотрел в светлые глаза Просекина, предложил сесть.
— Уважаемый Матвей Евлампиевич, вы даже не подозреваете, до чего довела вас доброта! Да, да, именно доброта. Ведь мы с прокурором не зря заезжали к вам в совхоз… и в поле были, и на ферме, и в отделе кадров полдня просидели. Уму непостижимо! Народец-то у вас со всей России работает, кого только нет! Одних уголовников амнистированных тридцать восемь человек насчитали, тунеядок, сосланных из больших городов, около двадцати, из ЛТП — девять. Зачем превращать совхоз в исправительно-трудовую колонию?
— Работать некому, дружище, потому и не приходится особо выбирать, а шабашники с юга за такую плату не хотят работать.
Директор исподлобья покосился на следователя.
— К тому же я в детском доме рос, знаю, как важно вытащить человека из беды.
— Любопытно. Как мне известно, вы начали работать в совхозе обычным слесарем?
— Ты что, дружище, опять допрашиваешь меня? — нахмурившись, пробурчал Просекин.
— Можете считать как угодно, но на Калинкина заведено уголовное дело.
— За какие такие грехи?
— За чокера.
— Чего?
— За чокера, говорю.
— Постой, постой… что-то у меня в голове не укладывается.
Директор удивленно, даже растерянно глянул на следователя.
— Ворует он эти самые железки, — сквозь зубы процедил тот, — наши ребята засекли.
— Не может быть, Митя?!
Следователь вытащил из-под стола связку стальных тросов.
— А это что, по-вашему?
Директор поднялся со стула, внимательно осмотрел улики.
— Давно засекли?
— Сегодня.
— Как сегодня? В городе, что ли?
— А где ж еще…
— Тогда все понятно. — Просекин перевел дыхание, неожиданно заулыбался. — Ведь он у меня в городе, наверное, лет десять не был, а то и больше…
— Ну и что?!
А то, что ты, Митя, в законах человеческой души ни бельмеса! Книгами обложился, как твой дружок прокурор, а тут пусто. — Просекин сильно постучал себя по лбу. — Да где вам понять душу русскую, если вы наичестнейшего человека вором нарекаете!
— Прошу полегче, товарищ Просекин!
— А чего полегче-то! Фасону у тебя, Митя, с лихвой, а груздь с поганкой спутал! Да ты знаешь, что за человек этот Калинкин!
— Обычный слесарь…
— Нет, не обычный! Обычный ты, потому что шила от мыла не отличишь, хотя и с ромбом на груди. Яков мой — душа всего совхоза! Каждый мужик за него заступится! Каждый как за самого себя, и я в том числе! А за тебя кто заступится? Прокурор? Начальник милиции? Сомневаюсь…
— Отчего ж так, Матвей Евлампиевич?
— Да от того, что на лосей в одном и том же месте охотитесь… Конкурируете меж собой, черти руководящие! — Просекин неожиданно засмеялся, и смех его был настолько заразительным, что следователь тоже повеселел. — Прошлым годом как-то все начальство в районе, словно по сговору, в командировки укатило. Звоню в райисполком, председателя нету, в лесхозе тоже начальство отсутствует, я в Госпромхоз, и там пусто… а спустя дня три в лес пошел, глазам не верю… в дальнем урочище вездеход стоит, и на нем сам товарищ Романов с карабином в руке. Я на лыжах их объехал тихонько и вдруг на зампредседателя райисполкома наткнулся. Помнишь, Митя, ведь и ты там был?!