Федька решил перевести разговор на другую тему и спросил Идочку:
— А ты знаешь, что ваше корыто пробило куском асфальта?
Идочка кивнула головой.
— Маме надо достать другое, — сказал Федька. — А где его достанешь?
У парадной двери прозвонил звонок.
— Ма, ты чего так рано? — спросил Федька, плетясь по коридору за Ириной Михайловной. Он хотел поиграть с Идочкой в жмурки, но мать ответила, что ей надо спешить за корытом.
— Тетя Оля сказала, что его может продать ее знакомая. Пойдем, я тебе разогрею обед...
Федька наспех проглотил картофельный суп и морковные котлеты. Ирина Михайловна сидела на кушетке и довязывала свою голубую шапку. — А где живет тети Олина знакомая? — спросил Федька.
— На улице Воровского.
— Может, я помогу нести?
— Лучше сходи за хлебом и подсолнечным маслом.
— Ну вот, опять в магазин, — прохныкал Федька.
— Перестань, Федька. В школе спрашивали?
— Не-е, — ответил Федька. — Сережку спрашивали по истории. «Отлично» отхватил. Ма, он даст мне почитать Александра Грина. Ты читала?
— Читала, — ответила Ирина Михайловна.
— Интересно?
— Как тебе сказать? Боюсь, ты всего там не поймешь. А ты знаешь, — мать улыбнулась, — я ведь однажды встретилась с ним. Давно только это было…
— Где? — удивился Федька.
— Здесь, у нас в коридоре.
— Ну да?! — Федьке показалось невероятным, что настоящий писатель может запросто прийти к ним в коридор. Это было, кажется, в тридцатом году. Мы с твоим папой только-только приехали в Москву. Тогда ходили слухи, что в городе орудует шайка воров…
— Вроде «Черной кошки».
— Наверное. Я перебирала у фонаря старое белье. Вдруг слышу за спиною чьи-то шаги. Оборачиваюсь и вижу — склонился надо мною высоченный дядька в пальто. Ноги расставил, как грузчик. У меня сердце в пятки ушло. Ну, думаю, сейчас меня топором по затылку ударит. «Вам кого?» — спрашиваю. «Мне Славутиных хотелось бы повидать», — отвечает. (Семья Славутиных эвакуировалась из Москвы и до пор еще не вернулась. Дверь их комнаты была опечатана. Федька нашел как-то старую книгу со стихами, где на первой странице было написано — «Ученице V класса Вятской Мариинской женской гимназии Славутиной Марии Гавриловне Октября 11 дня 1909 года».) А Славутиных дома не было. А вы кто, спрашиваю. «Я Александр Грин». Была я молодой и глупой и еще не читала его книг. Только через два года, когда узнала, что он умер, прочла «Алые паруса» и «Бегущую по волнам». Он остался Славутиных на два дня. Два дня лежал и кашлял. И пил...
— Что пил? — спросил Федька.
— Лекарство. Да не помогало оно. А потом уехал к себе в Крым. Очень хорошо помню его глаза — глубокие и печальные. И веки — воспаленные, красные...
— Счастливая ты, — вздохнул Федька. — И почему ты в школу не вернулась?
— А почему тетя Оля пошла на завод не кладовщицей, а к станку?
— Так это тетя Оля.
— Помнишь, как мы жили в Ильинском, куда эвакуировали ребят, которые учились в моем классе? Ведь школу закрыли, и мне пришлось пойти в детский сад. Через годик-другой переберусь в свою школу. Только трудно будет — привыкла к детсадовским девчатам.
— Ма, тут у нас Сашка, — начал было Федька, но остановился. Если Сашка обманул всех, стоит ли просить мать, чтобы Кольку и Катьку устроили в ее детский сад.
— Что Сашка? — спросила Ирина Михайловна.
— Да у него мать положили в больницу, а у него еще брат с сестренкой. Их в детский сад нужно устроить.
— Что же ты молчал? — спросила Ирина Михайловна. — У нас в саду есть еще три места. Пусть ваш Саша оформляет документы.
— Сашка всех обманул. — Федька рассказал о том, что сегодня произошло в классе.
— Вот как, — сказала мать, выслушав Федькин рассказ. — А ты уверен, что Саша вас обманывал?
— Но он же сам сказал об этом Сережке.
— Ну, личное признание еще не основание для того, чтобы обвинять человека во лжи. Как он ответил Сережке — спокойно или с оглядкой?
— Что ты! Даже с радостью. И вздохнул.
— Значит, это не обман. Хотя, может быть, было бы лучше, если бы Саша вас обманул.
— Это почему же? — Федькины глаза округлились. Мать всегда так — скажет, а целый месяц можно голову ломать.
— Ты сам признался, что слышал про Сашино участие в войне только до начала занятий в школе. А Вовкиному деду Саша сказал, что не воевал. Значит, что-то мешало ему сказать вам, как было на самом деле. Что-то мучило его. Не случайно ведь он никому не рассказывал в классе про войну. Было что-то сильнее его, от чего он хотел избавиться. — Мать помолчала. — Ты, Федька, не видел вблизи, как умирают люди. А Сашка видел. Может быть, у него было нервное потрясение.