– Как это «стащим»? – угрюмо взглянул Федька в бегающие зеленоватые Генкины глаза. – Украдем что ли?
– Конечно! – смело ответил Генка.
– Ну это ты брось. Я не пойду.
– Что, струсил? – захихикал Генка. – Кишка тонка?
– Не струсил, а воровать не пойду.
– Ну и черт с тобой, – почему-то быстро сдался Генка. – Не хочешь – не надо. Без сопливых обойдемся.
И ушел домой.
Федька не видел его дня два. И эти два дня почти ничего не ел. На третий день сам пришел к Генке.
– Вынеси хлеба. Дома ни черта нет…
Генка быстро сбегал в избу, принес ломоть калача и кружку молока. Когда Федька поел, Генка, будто между ними ничего не произошло, сказал:
– Ну так пойдем за голубями? Мировецкие турманы.
Федька молчал: не хотелось обидеть Генку.
– Ну так как?
Федька снова промолчал, отведя глаза в сторону.
– Ты что, удружить мне не хочешь? – напирал Генка. – Я вон для тебя сколько добра сделал. Эх ты, еще другом называешься…
Федька вскипел:
– Да зачем они тебе, голуби? Что ты делать с ними будешь?
Генка радостно засмеялся, видя, что Федька сдается.
– Потом увидишь. Лишь бы они ко мне попали…
Наконец Федька махнул рукой.
– Ну ладно, сходим. Для тебя.
Поздней ночью они пробрались во двор к голубятнику. На двери сарая, где находились голуби, висел большой замок. Федька тихо присвистнул.
– Такой замочище и пушкой не собьешь.
– А ты в окошко лезь, – подсказал Генка. – Ты лезь, а я на атассе буду стоять.
– На каком атассе? – обернулся Федька.
– Ну на карауле… Чуть что – свистну.
Федька осмотрел окно. Генка легко выдавил стекло варежкой и помог Федьке влезть в сарай.
Федька действовал быстро. В сарае даже малейшего шума не поднялось, когда он высунулся из окошка и прошептал:
– Заяц, принимай.
Генка торопливо подбежал, вытащил из кармана мешок и сунул в него двух голубей. Потом Федька подал еще двух, потом еще.
– Шесть. Хватит?
– Еще давай!
Десять голубей унесли тогда Федька и Генка.
Весь следующий день Федька провел в страхе – вдруг хозяин узнал, кто украл его голубей. Вдруг он нагрянет к Федьке с милицией. Он раза четыре бегал к Генке, чтобы поделиться своей тревогой, но того не было дома. Генка пришел только к вечеру и сразу же забежал к Федьке.
– Идем к нам на сеновал, – многозначительно сказал он. – Да побыстрее.
Федька поспешно зашагал за Генкой. Сердце билось бешено: значит, все пропало, голубятник узнал о них, и придется где-то прятаться. Когда влезли на сеновал, Федька дрожащим голосом спросил:
– Узнал?
– Кого узнал? – уставился на него Генка.
– Голубятник, что это мы украли турманов?
– Ну и чудак ты! Все шито-крыто. Смотри! – и он вытащил из кармана кучу денег. – Вот они, голуби! Чуть с руками у меня их не оторвали. Для тебя старался, чтоб с голоду не подох…
Федька от изумления рот открыл.
– Продал?!
– Спрашиваешь. По пятерке за пару.
– Ох ты! Вот не думал.
Генка был доволен тем, что ошеломил друга. Он неторопливо пересчитал деньги, разложил их на две пачки, одну сунул себе в карман, другую протянул Федьке.
Федька дрогнувшей рукой принял деньги, сказал:
– Спасибо, Заяц. Ты неплохой парень…
И пошла с той поры Федькина жизнь по кривой дорожке. Генка познакомил Федьку со Жмырем, с его старшим братом Сенькой, отъявленным хулиганом и вором, и другими парнями из их компании.
Не помнит Федька, как и откуда появилась у него кличка «Сыч». Дали ее дружки или за то, что ночью хорошо видел, или за большие серые глаза. Но прилипла она к Федьке, как репей. Порой даже забывал, что его Федькой зовут: все Сыч да Сыч. Свои ребята и чужие. Сначала Федька обижался, даже побил нескольких мальчишек, потом смирился, привык и стал он не Федькой Макаровым, а Сычом.
К этому времени отец женился на костлявой тетке Варваре, жившей у своей сестры на соседней улице. Относился Федька к ней хорошо, видел, что изба приобрела жилой вид, отец стал реже пить и вроде подобрел. Жить бы Федьке по-прежнему, в школе учиться, да отвык он за это время от дома. Да и страх перед отцом не проходил. Федьке казалось, что отец нарочно прикидывается добрым, но однажды возьмет и прибьет его. И Федька как можно реже бывал дома. Отец с мачехой будто совсем забыли о Федьке: нет дома – и пусть. А ему того и надо. Жизнь Федьке Макарову казалась легкой, интересной, хотя в сердце нет-нет да кольнет тревога.
ГЛАВА 10
Котька бродил по двору и усердно шмыгал носом.
– Эй ты, чижик!
Котька оглянулся – Жмырь.
– Чего нужно?
– Ходи сюда, – позвал Жмырь.
Котька подошел. Жмырь небрежно сунул руку в карман, достал пачку папирос.
– Закуривай.
– Я?! – пролепетал Котька и оглянулся. – Нет, я не курю. Мамка побьет, если узнает…
– Ну, как хочешь, – усмехнулся Жмырь и ловко закурил сам. – Где твой дружок? Яшка, кажется?
– Яшка, – подтвердил Котька. – Дома, наверное.
– Позови. У меня дело к нему. Важное.
– Важное? – проглотил слюну Котька. – А мне скажешь?
– Маленький еще… – Но, заметив, что Котька обиделся и чего доброго откажется позвать Яшку, Жмырь миролюбиво хлопнул его по плечу. – Конечно, скажу… когда позовешь своего дружка. Только быстрей. Я буду ждать на пустыре.
Котька козырнул и побежал к дому. Но смелости у него хватило только добраться до Яшкиной двери, а позвонить сил не стало. Ему всегда боязно входить к Коржневым. Все у них какие-то неприветливые, строгие. Откроют двери и начнут расспрашивать: зачем пришел, что надо, а если впустят в квартиру, то обязательно скажут, чтоб снял ботинки. Особенно вредная тетя Глаша – домработница Коржневых. Та часто просто гонит Котьку прочь, даже не спросив ни о чем.
Уже минуты две прошло, а Котька все еще нерешительно топчется у Яшкиных дверей, зачарованно глядя на пуговку электрического звонка. Но вот он стиснул зубы, зажмурил глаза и нажал кнопку. Дверь отворила тетя Глаша. Она свирепо, как показалось Котьке, взглянула на него и грубо спросила:
– Чего нужно?
– Здравствуйте, тетя Глаша, – льстиво залепетал Котька. – Мне бы Яшу увидеть… Дело важное…
– Это у тебя-то важное дело? – грозно спросила домработница, и на верхней губе ее подпрыгнула большая волосатая бородавка. – Знаю я вас… Проваливай.
– Да нет, правда, тетя Глаша, – заторопился Котька, испугавшись, что так и не попадет к Яшке. И совершенно неожиданно соврал: – Яшу просили зайти во Дворец пионеров.
Тетя Глаша тяжелым взглядом еще раз окинула Котьку, вздохнула.
– Ну ладно уж, заходи, да чтоб не баловаться: наши-то отдыхают.
«Наши-то» – это отец и мать Яшки.
– Хорошо, хорошо, тетя Глаша. Я ему только словечко скажу и назад… Яша в своей комнате?
– В ванной, – буркнула домработница. – Уже час там сидит, что-то чудит. Беды бы какой не случилось…
И она пропустила Котьку в квартиру. Если бы тетя Глаша могла предугадывать события, если бы она могла знать, какие несчастья и для Яшки, и для нее самой принесет в дальнейшем этот приход Котьки, она бы его и на порог не пустила…
Котька не стал терять времени и осторожно пробрался к ванной.
Он открыл дверь и застыл в изумлении. Яшка полуголый сидел по-турецки на плиточном полу и зачем-то макал лицо в миску с водой. Макнет, а сам пальцем прижмет одну ноздрю и долго-долго сидит так.
– Яшка, ты что делаешь? Ведь захлебнуться недолго.
Яшка поднял голову и спокойно произнес:
– А, это ты, Котька… Погоди малость, сейчас другой ноздрей буду пить воду.
– Ноздрей пить воду?! – воскликнул Котька. – Зачем?
Яшка сделал умное лицо и внушительно заговорил: