Но тут вмешался Тимка.
– А что, Андрюшка, может, в самом деле поможем? – И не дожидаясь ответа, добавил: – Несите вашу кастрюльку!
Мыльничиха так и просияла:
– Вот спасибо, хлопчик, вот спасибо! Я сейчас, я мигом! – И она торопливо засеменила к двери. Зато Андрюшка был мрачнее ночи и совсем не глядел на Тимку.
– Я так и знал, – глухо пробубнил он, – так и знал, что с тобой не наработаешь. Кастрюлю ремонтировать взялся! На кой черт она нужна тебе, эта кастрюля?
Тимка загорячился:
– А если вправду негде ее отремонтировать? Видел, как обрадовалась Мыльничиха? «Я сейчас, я мигом!»
– А ты чем ремонтировать будешь? Пальцем? – съехидничал Андрюшка, принимаясь собирать инструмент.
– Электропаяльник дома возьму.
– А электричество где?
– Вот оно, – ткнул пальцем в потолок Тимка. – Провода видишь? А розеточку мы быстренько поставим.
Сказал и помчался домой.
Ну и человек – Тимка! Когда захочет – все у него найдется, все под рукой окажется. А если дело не по душе – будет ныть, мямлить и такую тоску нагонит, что и другой все бросит.
Пока Андрюшка собирал инструменты, пришла запыхавшаяся Мыльничиха с зеленой эмалированной кастрюлей. Глянула по сторонам, кисло улыбнулась.
– А другой хлопчик где?
– Давайте вашу кастрюлю, – хмуро проговорил Андрюшка. – К вечеру сделаем. – А потом пробубнил себе под нос что-то вроде: «Ходят тут всякие, надоедают».
Мыльничиха молча вручила Андрюшке кастрюлю и на цыпочках вышла из «скворечника», видимо, боясь, что Андрюшка передумает.
Тимка принес целый моток провода, розетку, паяльник, напильник, ножницы по железу и всякую всячину для пайки. Он быстро укрепил на стене розетку, ловко подсоединил ее к электросети, и вот паяльник уже греется на подставке.
– Вырежь заплаточку, – попросил он Андрюшку, протягивая небольшой лист толстой жести. – И зачисти хорошенько.
Когда все было готово, Тимка умело наложил заплатку на зачищенное дно кастрюли и прихватил ее в двух местах припоем.
– Теперь дело пойдет! – произнес он с воодушевлением, опаивая края заплатки. – Теперь ее зубами не оторвешь.
Андрюшка даже позавидовал Тимкиному мастерству: можно было подумать, что всю жизнь он только и занимается починкой кастрюль.
Близко к вечеру в «скворечник» заглянула Мыльничиха. Не желая быть надоедливой, она не стала заходить, а только приоткрыла дверь, спросила:
– Ну как, хлопчики, ладится дело?
– Ладится! – весело ответил Тимка. – Забирайте свою кастрюлю.
Мыльничиха сначала удивилась, потом обрадовалась. Она вертела кастрюлю в руках, ощупывала и приговаривала:
– Ой да спасибо, хлопчики, век не забуду. Ой да молодцы-мастерята.
Потом торопливо полезла в карман фартука и стала совать Тимке рублевку.
– На мороженое, за работу…
Тимка растерялся, спрятал руки за спину.
– Ну что вы, теть, не надо денег. Мы сделали за просто так, зачем вы…
А Андрюшка вспылил:
– Вы, тетя, деньги уберите, а то живо заплатку с кастрюли сдерем.
Угроза произвела волшебное действие: Мыльничиха немедленно спрятала рублевку, еще раз поблагодарила ребят и заторопилась к дому.
День клонился к закату. Ребята прибрали в угол инструменты, велосипедные части и тоже пошли домой.
Кто знал из них, что кастрюля тетки Мыльничихи сыграет необыкновенную роль в жизни не только Андрюшки и Тимки, но и всех ребят двора?
ГЛАВА 6
После случая с бельевой веревкой и после двух крепких Тимкиных оплеух Яшка два дня отсиживался дома, боясь еще более жестокой расплаты. Он валялся на диване, читал, пытался рисовать, но все это ему настолько надоело, что он, наконец, махнул рукой: «А, будь что будет!» И пошел на улицу.
Во дворе в последнее время стало как-то пусто и скучно. Многие ребята уехали в пионерские лагери, часть – в деревни, если, конечно, у них были там родственники. Остальные же слонялись по двору, как сонные мухи, и умирали от безделья. Поэтому Яшка был встречен с восторгом.
Алька, который сидел на ограде и по обыкновению стучал пальцем по голове, издал радостный рык и слетел на землю.
– Здорово, Яшка. Ты где пропадал?
– Здорово, Ватсон. – Яшка небрежно вынул из кармана плитку шоколада, отломил кусочек и, кинув в рот, докончил: – Где был, там меня больше нет. Доволен?
Подошли Котька Блинчиков и худой нескладный Димка Удодов по прозвищу «Дай, а?» Это прозвище он получил за привычку постоянно клянчить у ребят все, что увидит. Выбежит кто-нибудь из дома с куском хлеба, Димка туг как тут: «Дай, а?» Увидит в руках гвоздь и снова протяжно ноет: «Дай, а?», хотя этот гвоздь ему совершенно не нужен.
Первое, что заметил Димка, подойдя к Яшке, – это то, что он жует. Не здороваясь, не узнав, что Яшка ест, Димка сразу протянул руку и сказал:
– Дай, а?
Яшка отвернулся, будто не слыша Димку, но тот настойчиво повторил:
– Дай, а? Ну хоть маленько. Жалко, да?
Яшка, наконец, не выдержал.
– Чего тебе дать?
– То, что ешь, – торопливо проговорил Димка.
Тогда Яшка молча достал шоколад, отломил кусочек, протянул Димке. Тот хотел было взять, но Яшка быстро пронес шоколад возле Димкиного носа и ловко закинул его в свой рот. Димка лишь облизнулся. Все засмеялись. А Котька сделал вид, что просто закатывается со смеху.
– Вот так Яшка! Вот ловкач!
Смеется Котька над одураченным Димкой, а не прочь бы и сам отведать Яшкиной шоколадки. Но он знает, что таким способом, каким всегда просит Димка, у Яшки ничего не выпросишь. У Котьки есть свой прием: он в лоб дела не делает, а постепенно подбирается к тому, что хочет.
– Ну, как? – захлебывался Котька, хотя смеяться ему не очень хотелось. – Вкусная шоколадка, Димка?
И снова стал корчиться, всхлипывать, будто совсем изнемогает от смеха. Все знали, что Котьке совсем не смешно, а выдавливает смех из подхалимства. Знал это и Яшка. Но ему все равно нравилось, когда Котька так заискивал перед ним.
– Ну, довольно, Котька, – пренебрежительно остановил Яшка и дал ему кусочек шоколада.
Котька схватил его и победоносно взглянул на хмурого, обиженного Димку. «Видал, как надо?» – говорили его бледно-серые глаза. Яшка подумал малость и дал кусочек еще Альке. Больше никому не дал, засунул остаток шоколада в карман.
– Ну, чем займемся, ребята? Вы во что играли?
– Ни во что, – махнул рукой Алька. – Скукота, аж противно.
Кислые физиономии остальных ребят без слов подтвердили правоту Альки.
– Надоело все. Может, ты, Яшка, придумаешь что?
Яшка стоял задумчивый и гордый. Ему приятно было, что все ждут от него какой-нибудь забавы и исполнят все, что сейчас прикажет он, Яшка.
– Эх, вы, курицы мокрые. Идем на стройку сторожа дразнить.
Ребята обрадовались. Черт знает, почему им в голову не пришла эта простая мысль!
Стройка – самое опасное и увлекательное место. Во-первых, она близко: пересек двор, пробрался по пустырю, перелез через дощатый забор и гуляй по еще не достроенному громадному дому. Во-вторых, там можно кое-чем поживиться: гвоздями, досточками и рейками, разноцветными плитками. Да мало ли всякого добра на стройке! И, в-третьих, что считалось самым главным, это разозлить сторожа и вовремя убраться от него. Но уж если сторож поймает, как однажды поймал Тимку Королькова, то так надерет уши, что неделю будут синие и пухлые, как вареники.
Пока ребята переходили двор, к ним присоединилось еще несколько мальчишек.
– Куда идете?
– На стройку, – небрежно отвечал Яшка.
– На стройку? Вот здорово! И мы с вами.
По двору полетел радостный клич: