— Подтяните животы! — добродушно посмеивается старшина. — Привыкать ко всему надо. После спасибо скажете.
А мы проклинаем нескончаемое «раз-два», «раз-два», «левой-левой», «бегом», «ложись», «встать», «ложись»… И для чего это все нужно, если нас будут готовить на радистов? Немного в радиорубке побегаешь. Отсюда, правда, попадают и на борт самолета, по одиночки. В основном — на земле, на аэродромах. На борту — сверхсрочники. Хвастать нечем. И все же я посылаю домой снимок, где снят в бескозырке с ленточкой «морская авиация». Ленту одолжил у сверхсрочника, на часок, нам их еще не выдали. Из матросского жалованья уже удалось скопить несколько рублей. Старикашка-портной, живущий по соседству с частью, подогнал брюки, подузил бушлат, перешил бескозырку, привел меня в тот вид, какой нужен матросу. Идут дожди, а мы все еще маршируем на плацу около старого ангара.
— Раз-два, раз-два, — командует старшина. — Бегом!.. Перекур!.. — Собравшись под крышей ангара, мы начинаем его расспрашивать о прошлом.
— Начал с Валдая, — рассказывал он, — а закончил в Кенигсберге. Не так уж много прошел-пролетел, чтобы хвалиться.
— А как война грянула, первый день ее помните?
— На всю жизнь запомнил. Она у нас необычно началась, не как повсюду. Первые потери понесли от своей руки. Было так: объявили боевую тревогу, а курсантов не хватает. В самоволке четверо оказалось, как выяснилось позже, может, в село, может, в город махнули. Кто знал, куда они запропастились. А часть у нас особенная была. Тут же розыск начали… Ну, я об этом вам после расскажу.
— По два стройся! — раздался его зычный голос.
Карабин выпадает из руки, сумка с противогазом бьет по боку, гранаты-болванки бьют по животу, а ты прыгаешь через рвы, преодолеваешь разные там препятствия, пока седьмой пот не выступит и пока не очутишься в бассейне для плавания.
Ох, уж это плавание! Мне оно было как соль на открытую рану. Вырос у моря, а плаваю как топор. И разве объяснишь старшине, что у нас за все лето выпадает несколько теплых дней, а вода так и остается ледяной. Не до купания. Если мы и плаваем, то на карбасе, под парусом, болтает как щепку, когда семужьи рюжи смотришь, до нитки измокнешь, пока до берега доберешься, не успевая воду из карбаса вычерпывать, ледяной коркой покроется одежда.
А старшина какое-то ГТО выдумал и столкнул меня однажды в бассейн. Только хотел я ухватиться за протянутый через него канат, как загремел окрик: «Куда? Плыви!» Чуть не захлебнулся, а все же поплыл. И что бы вы думали: вскоре не только плавал, но и в нормы уложился.
Был поначалу не под силу и турник. Какой у нас дома спорт — лес рубим, белкуем, бечевой лодки тянем против течения. А турник для чего? Мы и без него обходились. Вон соседу нашему Тимофею уж под семьдесят было, а какая силища. Встретил я его мальчишкой в лесу, когда он возвращался с промысла, от удивления в жар бросило. Собака по пути глухаря облаяла Свернул Тимофей с дороги, а мешок оставил. Вдвоем с Бородкиным мы вздумали подшутить над стариком — припрятать мешок. Пусть, мол, поищет, поглядим, что делать будет. Еле метров тридцать оттащили и бросили. А сзади веселое: «Спасибо, ребятушки, помогли. Только не старайтесь, жилы надорвете». — «Откуда в тебе сила такая?» — спросили старика. — «С мое по тайболе побродите, узнаете, откуль она берется».
«Да пропади ты пропадом, старшина, с твоими снарядами, хотя ты и друг майора. Далась мне эта физкультура. И еще в скороходах с пуд весом. Пробеги попробуй несколько раз по кругу — язык высунешь».
Море недалеко. Оно почти рядом с нашими казармами, отделенное заливом и гаванью, откуда открывается вид на море. Корабли на рейде стоят. Вот где служба, а не у нас.
Но всему свой срок. Вот и день принятия присяги наступил. Нас выстроили на плацу. Подходим к знамени, целуем его край, встаем на колено.
«Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, перед лицом своих товарищей…»
— Жиганов! — окликнул меня дежурный сержант. — На выход.
Только что закончился мертвый час. Еще сон не выветрился. Я, тряхнув головой, быстро сбежал со второго этажа, на ходу поправляя воротничок форменки.
— К начальнику штаба, — сказал старшина. — Смотри там, держись как следует.
— Есть к начальнику штаба! — и я направился в командный пункт, гадая, что хочет от меня начальство.