Царь встретил без обиняков:
— Садись, негоже прежде времени от нашей компании отчаливать. — Позевывая, сказал: — Нынче я передохну, вечор пойдешь со мной в австерию, поглядим купцов ихних, тебе сие в масть.
Царя принимали в таверне с почестью, как принято. Когда он появился в дверях, хозяин-иноземец, низко кланяясь, приветливо пригласил в зал. Завсегдатаи встали, приглашая каждый к своему столу. Некоторые, переглядываясь, шептали друг другу: «Спутник царя Петра новый воевода Апраксин».
Петр обычно не отказывался, но любил менять собеседников и всегда сам заказывал угощение. Знал прижимистость иноземцев, и не только в этом. Почти всегда, как только царь заводил разговор о прибылях за русские товары, купцы краснели, поднимали брови, улыбались и молча дымили трубками. В этот вечер повезло. Рядом с Петром сидел молодой торговец из Голландии.
— Ян Ферколье, — учтиво поклонился он, — негоциант из Роттердама.
Петр, как обычно, заказал ренского, завязалась беседа. Купец оказался разговорчивым и откровенным.
— Я не впервые в ваших краях. — Его добродушные голубые глаза располагали к ним. — Мне нравится здесь делать торговый оборот.
— Што так? — Переглянувшись с Апраксиным, Петр наполнил кружки.
— Мы берем весьма добрый процент за свои хлопоты. В других землях Европы такого барыша не получишь.
— Слава Богу, что ты доволен. — Хитровато прищурившись, Петр толкнул локтем Апраксина: мотай, мол, на ус. — А наши-то людишки внакладе или нет?
Ян закашлялся, раскуривая трубку, отогнал дым.
— Скажу откровенно, государь, ваши купцы много теряют.
Петр почему-то заерзал, сердито глянул на Федора, нахмурился, а купец продолжал:
— Мы их держим в руках, потому что на своих судах товары возим. Что положим за товар, по той цене и покупаем.
Ферколье откровенничал все больше, но Петр даже повеселел, так ему нравилась открытость собеседника. Он опять наполнил кружки:
— Твое здоровье, Ян Ферколье, ты честный негоциант.
Осушив стакан, Ферколье признался:
— Будь у ваших купцов свои корабли да привози они сами свой товар к нам, весь барыш бы им доставался.
«Давно сие прознал и порешил о торговлишке нашенской», — подумал Петр и дружески хлопнул Яна по плечу:
— Спасибо, уважил, а я, грешным делом, подумал, среди вашего брата одни плуты пробавляются.
Расставаясь, спросил:
— Как кличут твое судно?
— «Оут Адлер».
— Что сие значит по-нашему?
— «Старый орел»…
Выйдя из таверны, Петр задумчиво проговорил:
— Видать, Андрей всю подноготную здешнюю по чести знал. Ты, Федя, тож старайся лицом в грязь не ударить. А Яну Ферколье завтра же отпиши от меня грамоту: на треть пошлину ему с торговли уменьшить, да одари товарами. — И пояснил: — Пущай иноземцы ведают, что мы честных-то купцов жалуем.
Ночевать Петр повез Апраксина к себе, на Моисеев остров. Видимо, его взбудоражил разговор с голландским купцом. Перед сном они еще долго сидели, обсуждая услышанное.
— По делу-то иноземец наши мысли читает, — высказался Апраксин.
— И то прав ты, — размышлял Петр. — Задумку таю, построить в Голландии фрегат какой да послать с товарами в Европу.
Дни стояли безветренные, погожие, близилось бабье лето. В солнечный полдень иноземные купцы покидали Гостиный двор, прохаживались вдоль пристани, выходили на берег протекавшей неподалеку Кузнечихи. На другом берегу, подле уреза Двины, сновали люди. Стучали топоры и кувалды, забивали последние сваи, обшивали тесом помост верфи, возводили навес. Иноземцы морщились, пыхтели трубками.
— Царь затеял построить верфь. Что-то у него получится?
Кое-кто скептически пожимал плечами, иронически ухмылялся:
— Русские не умеют строить добрые суда для океана.
Другие им возражали:
— Местные поморы ходят на Грумант, бьют китов.
Все сходились во мнении, что для них, иноземцев, царская затея не сулит добра. Вспоминали разговоры Петра в таверне.
— Царь, видимо, задумывает открыть свою торговлю с Европой.
— Поживем, увидим, корабли — не здешние грибы, скоро не изладятся.
Иноземные купцы судили-рядили, а около устья речки Соломбалки уже возвышался на сваях помост верфи, торчали столбы для навеса.
В день закладки Апраксин появился на верфи с рассветом, все проверил, осмотрел вместе со Скляевым, вздохнул:
— Ну, слава Богу, кажись все на месте.
Приехал Афанасий с монахами, осмотрев строения, успокоил воеводу:
— Не тревожься, Федор Матвеич, обойдется сия канитель, как заведено.